Её звали Делия (ещё одна отходная жанру ужасов)
Шрифт:
— Ах вы мизантроп! — ответил его собеседник почти с отеческой интонацией.
Гэлбрайт не смог удержаться от смеха над этим определением. Таксист тоже последовал его примеру, и разговор на некоторое время прекратился.
После пяти минут молчания таксист, продолжая держать руки на руле, шмыгнул носом, и в зеркало заднего вида инспектор увидел, как на морщинистом лице мужчины появилась ухмылка.
— Кажется, я наконец-то понял, почему вы выбрали
— Ну и почему, интересно узнать? — с любопытством спросил Гэлбрайт.
— Согласно рекламным буклетам, в одном из его номеров останавливалась некая персона...
И лондонский водитель назвал имя одного писателя, которое было хорошо известно всем тем, кто хотя бы раз в жизни интересовался американской литературой. В ответ на это его пассажир лишь почесал усы и молча покачал головой. Таксист воспринял это как знак того, что Гэлбрайт позволяет ему продолжать болтовню — он шумно вздохнул и после короткой паузы сказал:
— Я полностью с вами согласен! — при этом он улыбнулся.
— Извините, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду... — не понял его Гэлбрайт.
— Я о том, — перебил его водитель, — что этот бумагомаратель не делает чести отелю, в который я вас сейчас везу!
В голосе мужчины слышалось неподдельное негодование.
— Это совершенно не то, что я имел в виду, — запротестовал Гэлбрайт, которому уже начал надоедать подобный тон водителя.
— Я бы даже сказал, что он только позорит это заведение, усугубляя и без того низкий уровень его сервиса, — всё громче и громче говорил таксист.
— Ради Бога, успокойтесь... — без особой надежды попросил его пассажир.
— Потому что это не писатель, — мужчина за рулем уже кричал, — это подлый бизнесмен! Он попросту напал на золотую жилу и его не волнует уровень образования своей читательской аудитории!
— Ну сколько можно... — инспектор, слушая эту полную критики тираду, вытер пот со лба.
— Напротив, он специально потакает самым низменным инстинктам самых необразованных и отсталых слоёв населения, в чём вы сейчас сами убедитесь! — не унимался водитель.
Гэлбрайт понял, что бессмысленно пытаться успокоить этого англичанина, вообразившего, что он знает о писателях лучше, чем все члены Лиги американских писателей вместе взятые. Поэтому полицейский решил смириться с этим и, постаравшись принять безразличный вид, откинул голову на спинку сиденья.
— Вы только послушайте, — тоном строгого учителя заговорил таксист, — что я умудрился прочесть на самой первой странице его книжонки! «Белая сучка снова взяла в рот», — с едва сдерживаемой яростью процитировал он на весь салон машины.
При этих словах
— Пожалуйста, не сквернословьте, — попытался он пристыдить мужчину.
Но собеседник проигнорировал его слова.
— На самой первой странице, самой первой! — словно зачитывая приговор перед залом суда, взволнованно продолжал таксист. — Беря эту книгу в руки, я собирался получить пищу для размышлений, но её страницы встретили меня жаргоном невоспитанных подростков!
Его пассажир, которого постепенно начинали забавлять эти крики, поднял глаза на сиденье, в котором сидел водитель.
— Можно подумать, — начал Гэлбрайт спокойным тоном, — что вы ожидали от жанра мистического ужаса чего-то возвышенного и утонченного.
Сказав это, инспектор зевнул и уставился в окно.
— Ожидал? — крикнул водитель. — Это должно быть обычным положением дел! Вы знаете писателя по фамилии Лем? — он вдруг повернулся к пассажиру.
— Лем... — задумчиво произнес Гэлбрайт.
Он начал перебирать в уме имена всех тех писателей, которых ему доводилось читать в юности. Увы, никто с такой фамилией не приходил ему на ум.
— Повторяю, вам что-нибудь говорит фамилия Лема? — глаза водителя несколько раз моргнули.
«Не хватало ещё, чтобы его кондрашка хватила», — подумал инспектор о таксисте, и ему стало неловко.
— Ну, — начал он, — я читал роман «Мотлис» писателя с такой фамилией, некоего Стейнара Лема.
На самом деле это была ложь — инспектор никогда не брал в руки такую книгу, он только видел её название в одном из списков норвежских бестселлеров. Водитель снова повернулся к рулю. Недовольное фырканье, которое он издал, убедило Гэлбрайта в том, что старику в лучшем случае не понравился его ответ, а в худшем — был воспринят как оскорбление. Но, по крайней мере, он наконец-то прекратил вести литературные дебаты со своим пассажиром. По-видимому, тот факт, что инспектору был известен тёзка его любимого писателя, позволил таксисту проникнуться к нему некоторым уважением, что подтверждал слегка оживленный вид мужчины, а также то обстоятельство, что следующие пятнадцать минут поездки от лондонского аэропорта Хитроу до здания отеля «Стэйт оф Сноу Лэйк» прошли в полном молчании.
Когда машина наконец доставила инспектора полиции к месту назначения, таксист нажал на тормоз и высунулся из окна. После того как старик несколько секунд любовался двумя женщинами, идущими по улице в направлении его машины, его лицо просветлело, и он торжествующе произнес «Девяносто фунтов стерлингов». Его пассажир молча кивнул и достал деньги.
— Вот и всё, я привез вас в этот гадюшник! — сочувственным тоном произнес таксист после того, как забрал деньги.