Эффект бабочки в СССР
Шрифт:
На улице Революционной оказалось все не так однозначно. Захожая шагами померила расстояние от двухэтажного дома до забора того самого "поместья" с развязными птицами и злым хозяином, и сказала:
— Тут явно больше шестидесяти метров. Это — не придомовая территория, так что претензия в целом силы не имеет. А вот кучи эти им нужно будет убрать, действительно... Сейчас оформим предписание, — и смело постучалась в калитку.
Навстречу нам вышел сам Лисов — плотный мужичок лет пятидесяти, в ватнике и шапочке-"петушке". Выслушав суть вопроса, он засуетился и пригласил нас в домик — точно
— Доглядал я его, присматривал за ним. Вот он на меня и отписал, в мае месяце. Своих никого у него не было. Чтоб дом не пропал — меня прописал, а потом завещание составил, честь по чести. И помер.
И стал совать какие-то бумаги Захожей. Та бумаги просмотрела и сказала:
— Солому и навоз — убрать на территорию вашего участка. Птиц — содержать как положено, чтобы они жильцам не мешали. Всё понятно?
— Так я у жильцов разрешения спрашивал, вот даже подписи собрал, мол, не против они, чтоб я курей и утей содержал. Они у меня яйца покупают и птицу саму иногда!
Какой, однако, ушлый дядечка! Однако, как выяснилось, подписи были не всех. Одна бабуля со второго этажа, из шестой квартиры, подписывать бумагу категорически отказывалась. Вот тебе и анонимность, чтоб ее... Мы с Ольгой Николаевной переглянулись: ситуация вроде как классическая. Имеется вечно недовольная бабуся, которая решила высоко поднять знамя борьбы с соседями, пишет анонимки, всем портит жизнь.
Но что-то меня в этой истории смущало. Вот так просто? Досматривал товарища, тот отписал ему дом и вскорости помер? Это дурно пахнет. Я размышлял обо всём этом, шагая вслед за Захожей к калитке, как вдруг почувствовал острую боль в лодыжке.
— Холера! — заорал я.
Огромный индюк с длиннющей кишкой, свисающей с клюва, подкрался незаметно и долбанул меня в ногу! С испугу я изо всех сил вмазал агрессору ногой с разворота. Получилось так себе, если честно. Злодей с возмущенным клекотом хряснулся в подтаявший сугроб, но быстро вылез оттуда и принялся готовиться к новой атаке. Ольга Николаевна пискнула и помчалась к калитке, Лисов выбежал на крыльцо и заорал:
— Не тронь птичку!
Птичка ринулась на меня, топорща перья и превратившись в полный агрессии шар с торчащей голой башкой и кишкой наперевес. Но на сей раз я был готов! Пинок получился куда более увесистым — индюк по пологой траектории отлетел в сторону своего хозяина.
— Низко пошел, — сказал я, поминая про себя поручика Ржевского. — Видать, к дождю.
Глава 3, в которой кое-кого едва не берут за жабры
— Слушай, так это ж не водка! — Анатольич выдохнул сивушные миазмы и закашлялся. — Уф-ф-ф! То-то я смотрю — бутылка непохожая, и крышечка у настоящей "Выборовой" закручивалась, а тут — кронен-пробка. Гадость-то какая.
Посмотрев на реакцию доморощенного полесского сомелье, я отставил свою стопку в сторону. И так после приезда из Мурманска я алкоголя в рот не брал — берег сие тело, а сейчас вот решил развязаться для
— Отрава, — сказал Сивоконь. — Называя вещи своими именами — галимая паль. Такое пить нельзя.
— Погоди, а как же... То есть это никакая не контрабанда?
Анатольич щелкнул пальцем по этикетке:
— Вот что тут единственная контрабанда. Бумажки эти. А так — гонят из какой-то бодяги. Судя по ощущениям — добавляют всякую дрянь! Фу, Гера, тошно, пойду проветрюсь и желудок прочищу.
Мы для экспертизы избрали в качестве лаборатории гараж Анатольича. Хотели посидеть культурно. На газетке, в полном соответствии с неизвестным здесь фэн-шуем, расположились колбаса, соленые огурчики, хлеб и всё прочее, что приличествовало моменту. Но нас постигло горькое разочарование.
Я теперь не знал, что и думать. Казалось — история с магазином имеет таинственную подоплеку: контрабандой из Польской Народной Республики везут водку, и потянув за ниточки можно выйти на злоумышленников — но нет! Вместо контрабандной водки — палёнка. Разливают самогон в бутылки с пункта сдачи стеклотары, приклеивают этикетку с лаконичной надписью на латинице, закрывают пробкой... И продают алкашам. А деньги — в карман. Правонарушение? Безусловно. Что-то интересное и уникальное? Вроде как нет.
Сивоконь вернулся и сказал:
— Давай-ка лучше чайку заварим.
И мы заварили чайку.
— Так и пить бросить недолго. Тьфу-тьфу-тьфу, — постучал по столешнице Анатольич. — Не дай Бог.
Домой я шел окрыленный, потому что заглянул на переговорник и позвонил в Мурманск.
Тася сказала, что собирается приехать после майских праздников в Минск, порешать какие-то бумажные вопросы в Раубичах по поводу перевода. Ей обещали выделить ведомственную квартиру. Да и мне тоже кое-чего обещал Старовойтов, директор корпункта "Комсомолки". И эти обещания хорошо было бы как-то совместить, но для этого нужно было подать заявление в ЗАГС и вообще — пожениться, а эта тема казалась мне довольно волнительной.
Не то, чтобы я не хотел жениться на Тасе. Нет! Тут я всё для себя решил, другой такой замечательной подруги, потрясающе красивой женщины и подходящей спутницы жизни мне не найти... Но вот сама женитьба! Регистрация, свадьба, которая пела и плясала, и Мендельсон, и "горько", и вот это вот всё меня откровенно пугали. С другой стороны — Герман Викторович Белозор как-никак был круглым сиротой на данный момент — то есть желание пофорсить перед родственниками можно было исключить. А Таисия Морозова уже один раз свадьбу на себе испытала, и, возможно, второй раз согласится как-нибудь без этого обойтись...
В любом случае — всё это предстояло нам в августе, после того, как отгремит Олимпиада-80. А сейчас я просто радовался, что скоро ее увижу и обниму, и вообще... Жалко было только, что девочек она с собой не возьмет. Хотя в этом имелись, конечно, свои приятные моменты, но... В моей жизни не так много людей, которые, едва меня завидев, пищат от радости и кидаются обнимать с криками "Ура! Это Гера Белозор пришел!" Обычно у людей на меня реакция, мягко говоря, гораздо более сдержанная.
Я не знаю, чем таким заслужил искреннюю симпатию и доверие двух этих чистых душ, но не оправдать его было бы смертным грехом. А потому я уже в голове прокручивал варианты — чего бы такого им передать в качестве гостинца.