Эффект Домино
Шрифт:
– Я всегда был упёртый, как осёл, сколько себя помню, - Борис символично покрутил пальцем у виска, подходя к ней совсем близко.
– Та девочка-артау, что спасла меня от хулиганов, въелась мне в память, и я был страшно зол на себя, когда понял, что думаю о другой. Это как только я тебя увидел в школе. Заподозрил даже, что у меня какой-то нездоровый пунктик на артау конкретно. Но потом я подружился с Рэксом и Китом. Они своими магическими путями подняли базы, и оказалось, что та девочка - ты, и я вздохнул спокойно.
– Так уж спокойно...
– Ну
– Из-за того, что кое-кто не дослушал, - поморщилась Роза, опять потирая запястья. Это напомнило ей об ещё одном эпизоде, и она, спохватившись, стала спешно застёгивать рубашку. Борис рассмотрел в подробностях её новообретённые синяки на руках, но не сказал ни слова, лишь кратко, одними глазами, полыхнув яростью, и артау поразилась его непривычной выдержке.
– В чём великое открытие, расскажешь? Я дослушаю, - посмотрел на неё хорон.
– Не такое уж прям оно великое, потому что недоработанное. Я нашла, какие гены надо "включить" в вирусе, чтобы он начал работать в человеке. И не только в рейтере, хотя к их геному он подходит лучше всего. В любой расе. Пару лет экспериментов - и готово. Панацея от любой болезни.
– А побочка?
– Бесконтрольное размножение, - вздохнула Роза.
– И как это блокировать, мне пока непонятно. То есть понятно, если на рейтерах. А на остальных - нет.
– Мощно, - покачал головой Борис. Телефон в его нагрудном кармане провибрировал, и он виновато улыбнулся: - Мне пора. Если будут какие проблемы, обращайся, ладно? Не забывай: ты не одна против всех.
Роза согласно кивнула, и хорон, прощально и мягко коснувшись её руки, развернулся и поспешил из кабинета. Необходимо было завершить то, ради чего он вообще пошёл сегодня утром в отделение лабораторий Пьера, и сейчас путь Бориса лежал в обитель группы Рэкса.
К счастью, идти было недалеко. Бронзовая дверь кабинета приглашающе отъехала перед ним в сторону, и хорон шагнул внутрь, сразу с лёгким недовольством отмечая общую неразбериху на всех четырёх столах. За одним из них, с наибольшим количеством нерассортированной бумаги, сидел Рэкс, приветственно улыбнувшийся другу.
– Ну у вас и бардак, - фыркнул Борис.
– Как вы тут ещё друг друга находите.
– Порядок в первую очередь должен быть в голове, - Рэкс выразительно постучал себя по виску.
– Остальное - частности.
– Не согласен. Но не принципиально. Что там Пьер, уже беседует?
– Борис подкатил себе стул поближе к Рэксу и опустился на него, рассматривая дёргающуюся кривую звука на мониторе перед хороном. В колонках что-то невнятно шуршало.
– Ждёт приёма у советника президента. Ты куда вообще ему жучка-то прилепил?
– На ремень, - ухмыльнулся Борис.
– Неудобно он мимо летел, ангел белокрылый...
– Оригинально. А куда попроще - это для слабаков?
– Рэкс в притворном недовольстве приподнял бровь, и Борис отмахнулся.
– Я всегда импровизирую. В этот раз мне захотелось его уронить, что ж теперь? Зато на ремень он посмотрит в последнюю очередь. Значит, ждём?
– Ждём.
Они немного помолчали, потом Борис, не сдержавшись, спросил:
– А почему ты всё-таки его отпустил?
– Кого?
– скучающе отозвался Рэкс, постукивая пальцем по столу.
– Ну Домино. Он ведь опасен... разве нет?
Рэкс подпёр голову рукой и с непонятным выражением на лице воззрился на Бориса.
– А почему ты отпустил Розу к Пьеру? Он же тебя бесит.
– Это тут при чём?
– Ты ответь сначала.
– Потому что вы мне так сказали... Ладно, ладно. Потому что понял, что да, шишки ей лучше набивать самостоятельно. А когда принуждаешь, даже из лучших побуждений, только хуже выходит.
– Ну вот ты и ответил на свой вопрос.
– А тебе не кажется, что это несопоставимо?
– Он же мне не враг, Борис, - вздохнул Рэкс, начиная барабанить пальцем чуть чаще.
– Я не так много с Домино пообщался тогда, при нашем единственном знакомстве. Но всё-таки понял, что у него в душе: он упорно отрицает, что может нести за что-то ответственность. Привык к другой жизни, как-то так. И если сейчас я выдерну его оттуда, да пусть даже с его лжебратом, арестую, посажу, накажу, ничего это для Севера не изменит: слишком уж они наследили. Раньше надо было, сейчас только время тратить и руки марать. А так у него ещё остался шанс очень больно наступить на грабли. И очухаться. И прийти к нам, предварительно сделав так, чтобы хотя бы часть его преступлений перекрылась...
– Ты серьёзно в это веришь?
– удивился Борис. Рэкс пожал плечами, едва заметно улыбаясь.
– Я всегда готов дать второй шанс. Вопрос только, как человек им воспользуется.
– И что, вот, допустим, придёт он к тебе лет через пять: "я исправился, я хочу служить в ГШР, а не рабами торговать", и ты примешь его с распростёртыми объятиями?
– Посмотрим по поведению.
Из колонок раздался шорох отодвинувшейся двери, и оба хорона переключились на запись.
– Проходи, Пьер, - сказал динамик голосом Тэнна - примерно с той же благожелательно-отстранённой интонацией, какой он совсем недавно разговаривал с Рэксом. Судя по шелесту и последовавшему за ним перестуку шагов, Пьер поднялся и ушёл за советником в его кабинет. Спустя недлинную паузу, во время которой они оба явно рассаживались, хорон проговорил: - Рассказывай. Мы не учёные, нам ваши отчёты не так понятны. В чём главный смысл открытия Зориной?
– Возможность приживления вируса в любой геном без немедленного смертельного исхода, как это уже было, - отрапортовал Пьер, и наступила тишина. Потом Тэнн медленно спросил:
– Каким образом?
– Путём задействования ранее спящих генов в его ДНК. Они позволяют ему быть принятым иммунной системой любой человеческой особи вне зависимости от расы. Тот же эффект, что у рейтеров. Единственный минус - после внедрения подобного штамма он начинает образовывать опухоли, причём с высокой скоростью. А клетки эти очень живучие...