Эффект ласточки
Шрифт:
Эффект ласточки
ПРОЛОГ
Елена Павловна терпеть не могла новый год. С самого детства. Не складывалось у нее с этим праздником. То воспитательница в детском саду не даст роль Снежинки, что Дед Мороз вместо плюшевого пуделя подарит коробку карандашей. Дальше больше. Юную Елену Павловну не приглашали в хорошие компании, а если и приглашали, то мама не отпускала из дому. Если же вдруг случайно Леночке удавалось вырваться из родительских объятий, ничего путевого все равно не выходило.
Кстати, о парнях, с ними Елене тоже не везло. Слишком робела она в мужском присутствии, смущалась, опускала глаза, мучительно краснела и мямлила. При всем этом Леночка ждала своего принца и не желала размениваться на мелочи, к тому же была слишком переборчива. Абы кому внимание уделять не желала. Как это все сочеталось в одной девушке непонятно.
Но вернемся к новым годам, раз за разом отравляющим настроение милейшей Елене Павловне Ласточкиной. Даже замужество никак не повлияло на их качество. Муж праздниками интересовался только в гастрономическом смысле, романтики не признавал категорически. Диван, телевизор и хорошо накрытый стол полностью удовлетворяли его запросы. Леночка супруга любила и как могла старалась угодить ему. Зря, наверное.
Немного лучше с новыми годами стало после рождения близнецов. В том смысле, что сначала они были маленькими, и им было все равно. А значит, Леночка могла с чистой совестью лечь спать, подчиняясь графику щекастых крикунов, и проспать очередное новогодье. Потом, когда Петька и Павлик стали постарше, празднования оживились, и Елена Павловна даже изменила свое отношения к перелому года. Ради детей. Исключительно ради них.
Увы, но жизнь не стоит на месте. Петя и Павлик выросли и стали отмечать праздники сначала в компании сверстников, потом девушек. Леночка не роптала, не мотала нервы своим ненаглядным мальчикам. Просто перестала наряжать елку и прихорашиваться в ночь на первое января. Так было удобнее.
Близнецы уже заканчивали институт, когда заболел их отец. Стоит ли говорить, что нехорошая болячка была диагностирована у него как раз перед новым годом. Через год его не стало. Праздник само собой отменился так же, как и следующий - дети переехали сначала в другой город, а потом и вовсе за границу. Елена Павловна в тот год как раз вышла на пенсию. Чуть ли не в первый раз в жизни ей повезло, успела отстреляться до увеличения пенсионного возраста.
Энергичная, скучающая пенсионерка задумалась о своем будущем. В принципе можно было поехать к мальчикам. Они звали. И достаточно настойчиво. Но срываться, бросая налаженную жизнь, Елене Павловне не хотелось. К тому же жизнь на чужбине рисовалась женщине достаточно мрачно.
– Нет уж, - решила она.
– Где родился, там и сгодился. Останусь тут, не стану мельтешить под ногами у Павлуши и Петеньки. Лучше найду себе дело по душе. Потом. Пока и поработать можно, благо на улицу не гонят.
Так оно все и продолжалось еще пару лет. Елена Павловна преподавала английский, подрабатывала репетиторством, увлеклась написанием любовных романов и даже преуспела в этом. Короче, все было прекрасно, пока под новый год Елена Павловна Ласточкина не померла.
Окончательно
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В комнате было сумрачно. Света едва хватало, чтобы разглядеть очертания массивной мебели, да и то они скорее угадывались. По правде сказать, хорошо было видно только поджарую мужскую задницу, которая энергично двигалась, не оставляя ни малейшего сомнения в том, чем занимался ее хозяин.
Зато были отлично слышны мужские и женские стоны, звуки сбитого дыхания, шлепки плоти о плоть.
– Да, да, мой дракон!
– то и дело восклицала невидимая в темноте женщина. – Ты пронзаешь своим копьем мое сердце.
– Тише, милая, – наращивая темп, выдохнул обладатель подтянутой задницы, – нас могут услышать.
– Люблю тебя, о мой серебряный ящер, - не унималась экзальтированная любовница.
– Ты самая лучшая, - заверил он наддавая. – Моя прекрасная фея...
– выдохнул после яркого финала.
– Твоя, - cогласилась невидимая фея. Ее нежный голос звучал устало и пресыщенно.
– Как жаль, что мы должны скрывать свою любовь.
– Ты же понимаешь, что это необходимо, дорогая? Твоя кузина и моя невеста не должна ни о чем догадываться. Вообще никто не должен...
– Я все помню, – в женском голосе послышались обиженные ноты.
– Не стоит каждый раз напоминать мне о том, что я гожусь только в любовницы великолепному Ролану Иттенбрю.
– Какой вздор, курочка моя. Ну же, подними свой очаровательный клювик и поцелуй меня.
– Некогда, - не на шутку обиделась курочка. – Лучше помоги мне одеться.
– Мне сподручнее раздевать милых дам, - самодовольно хохотнул поименованный Роланом.
– Но для тебя, милая, так и быть расстараюсь. Вот только штаны натяну. Ага, так. Теперь поворачивайся ко мне спиной.
– Ой, не дергай так сильно!
– послышалось возмущенное.
– Прости, цыпочка, ни зги не видно, - повинился он.
– Камеристка из меня хреновая. Сейчас запалю свечу и разберусь с твоими шнуровками.
– Разберется он, - в хрустальном голоске зазвенели слезы.
– Я же просила тебя не распускать шнуровку корсета.
– Виноват, исправлюсь, - щелкая кресалом пообещал мужчина.
– Просто соскучился по твоим сисечкам. Так захотелось выпустить их из корсетной брони.
– Фу, пошляк, – довольно захихикала она в тот момент, когда вспыхнула свеча, разгоняя по углам мрак и освещая любовников.
Они были молоды и красивы, а еще подходили друг-другу по масти - очень светлые голубоглазые блондины. Он высокий, если не сказать длинный, поджарый словно ласка, насмешливый. И она - чистый ангел: юная, нежная и прекрасная. Такую девушку невозможно было представить расхлистанной, лежащей на столе, жадно подмахивающей и порочно смеющейся. Решительно невозможно!
Место подобной особы на лужайке в окружении толстолапых щенят, пушистых котиков и букетиков фиалок. И вcе же именно это небесное создание только что со всей страстью отдавалось неотразимому Ролану Иттенбрю.