Эффект ненависти
Шрифт:
– Если тебя это действительно так сильно волнует - я переспала со Стасом по собственному желанию. А он до последнего держал оборону.
– Ни о свадьбе, ни об отношениях не может быть и речи. Пусть выметается из моего дома сейчас же.
– Отлично. Тогда я ухожу с ним.
– Нет.
– Да, папа.
– Я пересекла комнату и встала рядом со Стасом. Он тут же обнял меня, не сводя взгляда с моего отца.
– Твоя самостоятельность уже однажды привела к ужасным последствиям. Подумай о себе хотя бы сейчас.
– Подумала. И я ухожу с ним.
– Соня, я пойду, а ты останься, поговори с родителями. Видимо, я поспешил лезть со своими благими намерениями.
– Торохов поставил на стол свой бокал и ободряюще сжал мою ладонь.
– Вам нужно о многом поговорить в кругу семьи.
– Андрей, - с укором проговорила мама, качая головой.
– Будь благоразумным.
Папа сверлил взглядом Стаса, тот отвечал. Минуту в комнате царила тишина, пока отец, наконец, не произнес:
– Оставьте нас наедине со Стасом. Марк, проследи, чтобы они не подслушивали.
Что-то в его голосе заставило нас с мамой послушаться и следующие полчаса мы провели на кухне под бдительной охраной Марка, в зловещем ожидании.
В квартире было тихо. Из зала не доносилось ни звука, и это меня настораживало. Я нервно расхаживала из угла в угол, поглядывая на часы и прислушиваясь к происходящему за стеной. В конце концов, Марк не выдержал и усадил меня на стул, сунув в руки чашку с горячим чаем. Я лишь молча кивнула и стала пить горячий напиток, пахнущий лимоном и малиной. Волнение - не лучший помощник в сложившейся ситуации, поэтому мне необходимо взять себя в руки и контролировать эмоции.
Наконец они вошли на кухню. Папа казался уже не таким разгневанным, а Стас... Я не смогла бы назвать его счастливым, но и особой печали на его лице увидеть было нельзя. Словно он смирился с чем-то, но при этом остался при своем мнении.
– Давайте садиться за стол, пока мамино мясо не остыло окончательно, - отец виновато улыбнулся маме. Та лишь покачала головой и полезла в духовку доставать жаркое.
Уже за столом, держа бокал с вином и повернувшись ко мне, папа соизволил рассказать об итогах их беседы с Тороховым:
– Свадьбы не будет. Пока. Я присмотрюсь к этому... потенциальному зятю, да и тебе, я так понимаю, нужно еще время подумать. В таких делах не стоит торопиться и Стас со мной согласился. Я хочу извиниться перед ним за свою грубость, в оправдание могу лишь сказать, что это сказалось волнение за любимую дочь.
– Я понимаю, Андрей Леонидович.
– Стас обнял меня за плечи и отсалютовал бокалом.
– Надеюсь, мы найдем с вами общий язык, и впредь не будет подобных ссор.
– И все?
– я недоуменно переводила взгляд с него на отца.
– Вы просто переговорили и все закончилось мирно?
– Если бы я первоначально знал, у кого именно ты жила все это время, то, возможно, ничего бы этого не было. А мне все это время говорили, что Стас - друг Марка.
– На самом деле я не лгал - мы со Стасом за это время действительно сблизились.
Я улыбнулась, вспомнив, как именно произошло их 'сближение'.
– Что она вообще знает обо мне, а, Стас? Что вы все знаете обо мне?
– Марк залпам опустошил свой бокал с коньяком и отправил в рот дольку лимону, даже не поморщившись.
– Она возомнила, что может судить обо мне по нескольким встречам и разговорам ни о чем. Я ведь не пытался ей понравиться, не лгал, не пускал пыль в глаза. Да будет она проклята после таких выкрутасов!
– Тс-с-с, не бушуй.
– Стас взял бутылку (вторую, между прочим, и уже наполовину пустую!) и разлил коньяк по бокалам.
– Бабы, они дуры. Малыш, ты исключение.
Я лишь фыркнула. Мы сидели у нас на кухне уже второй час, и после пятой порции крепкого алкоголя Марка потянуло на откровенность. Я виновато ерзала на стуле под его слова о том, что 'эта мерзавка даже адреса не оставила', Стасу было еще хуже. Брат дважды назвал его прекрасным другом, трижды - настоящим мужиком с понятиями чести и мужской дружбы, и один - будущим зятем. Пару раз Торохов кидал на меня вопросительные взгляды: мол, давай расскажем ему, но я лишь отрицательно качала головой и продолжала страдать от угрызения совести.
– Да ничего подобного. Такая же дура, как они все!
– отрезал мой родной брат, задумчиво уставившись в стол.
– Молчит как партизан, когда нужно сказать. Вляпалась в дерьмо по самые уши, а нам теперь разгребать. Ду-у-ура-а-а.
– Ну ладно тебе, Корнеев. Если одна сбежала по-глупому, это не повод окрыситься на весь женский род. Найдешь лучше.
– Стас сделал глоток и поморщился.
– Найду. Ее найду и все выскажу.
– Вот! Только хотел сказать, что возможно уже нашел. Лимон будешь?
– Буду.
– Взяв дольку, Марк вновь заговорил, размахивая ей из стороны в сторону.
– А я ведь хотел к ее ногам весь мир бросить. Может, я ее люблю, а, Торохов?
– Может?
– Да, может. А знаешь, почему я сомневаюсь? Потому что разве мог я... я-я-я, Марк Корнеев, полюбить такую дуру?
– Мог, - пьяно кивнул Стас.
– Правду говоришь, - кивнул в свою очередь брат.
– Поэтому я кто?
– Дурак.
– Не-е-е, брат, я - влюбленный мужчина.
– Марк ударил себя кулаком в грудь и допил коньяк.
– И я тебя теперь как никогда понимаю и уважаю.
– П-почему-у?
– Потому что баб любить трудно! Пойдем покурим, нечего Соне табаком дышать.
– В любом случае, стоило рассказать родителям все подробности, - вырвал меня из воспоминаний голос отца.
– В любом случае, вернемся к теме свадьбы через годик. Как минимум.
– А меня ты спросить не хочешь?
– я раздраженно скрестила руки на груди, всем своим видом показывая свое негодование.
– Будешь пререкаться - сразу же переедешь домой.
Я тут же прикусила язык. Не думала, что обычный визит к родителям может обернуться такими последствиями. И тем более, я даже предположить не могла, что отца можно разозлить до такой степени. Интересно, как Стасу удалось до него достучаться?