Эффект Нобеля
Шрифт:
– А в остальном, решил взять над вами шефство, ты не против?
Во избежание междугороднего конфликта татарин смолчал.
– Вот и славно. – Сорокин справился с застилкой.
Вошла проводница, громыхнула по столу пустыми стаканами в мельхиоровых подстаканниках, бросила на стол чайные и сахарные пакетики. С улыбкой, адресованной представителю Туманного Альбиона, удалилась.
Мэннинг взял стакан в руки, покрутил, жирные глаза чуть не упали на дно вместе с очками. Наконец, выдал, почти без акцента:
– Нэт воды!
Калтыжанин усмехнулся.
– Ватер нау!
Он подхватил стаканы и трусцой к титану. Котел шикнул, испустил пар и залил тару кипятком.
– Ну вот! – Стас поставил посуду обратно. – Дальше, надеюсь, Британия разберется?
С пакетиками Британия разобралась. Рамиль последовал примеру – проследовал к титану.
– А ты, Фил… – Сорокин засыпал сахар в стакан. – Из какого города будешь?
По непонимающим глазам англичанина россиянин понял – он не понят.
– Ну там, Лондон, Ньюкасл, Дувр…
– Йес, йес… Ланден.
– Столичный значит. Футбол любишь?
– Футбол из грейт гейм!
– А за кого болеешь? А-а ты не андестенд. Ничего, я все лондонские команды знаю. Челси?
– Фу-у! – Сморщенный английский нос подбросил очки на лоб.
– Арсенал?
– Фу!
– Тоттенхэм?
– Фу!
– Неужто «Вест Хэм» или «Фулхэм»?
– Тьфу, тьфу, тьфу!
Появившийся татарин аккуратно поставил стакан на стол.
– Рамиль, ты знаешь какие-нибудь лондонские команды?
Тот лишь пожал плечами.
– И я больше не знаю. – Стас почесал под носом. – Пойдем по самым известным. Манчестер Юнайтед?
– Фу-фу-фу! – Мэннинг взвился и победно провозгласил: – Ливерпул!
– Ливерпуль? Почему?! Ты ж лондонец. Телл ми вай.
– Май вайф. – Фил красноречиво указал на обручальное кольцо на левой руке. – Май вайф из фром Ливерпул.
– Его вдова из Ливерпуля? – Сорокин слегка толкнул Рамиля в плечо. – Бедняга. Но какова логика! Болеет в память о жене.
Казанец нарыл в словаре:
– Вайф – это жена, а не вдова.
– А почему кольцо на левой руке?
– Они – католики. Или у них там Англиканская церковь, но суть вроде та же.
– Странная нация. Как большие дети, а еще и католики.
– У вас в Калтыге, говорят, одни иностранцы, а ты удивляешься. – Рамиль отхлебнул чайку.
– В городе – да, но у нас на заводе, по-прежнему, «совок». Так что сталкиваться не приходилось.
Из калтыжского портфеля выпали сланцы, майка, шорты. Стас переоделся.
– А ты чего не застилаешься? – Сорокин по-отечески улыбнулся англичанину. – Оформляй бэд, говорю.
Южанин указал на заправленную постель и на полку Мэннинга.
Фил постучал фалангами пальцев по тугой обшивке, выдал:
– Жьостко!
– И что теперь? Не спать, что ли? Ишь, какие изнеженные.
Стас достал банку с кофе, перемешанным с сахаром.
– Что-то чай у нее не очень. Может, кофейку забабахаем? Ты как, Фил?
Англичанин заграбастал банку, начал внимательно изучать этикетку.
– М… а… Май… Майон… Майонез. Майонез! – с гордостью прочел Филипп.
– Молодец! – похвалил Сорокин. – Мои уроки не прошли даром.
Мэннинг рассмотрел содержимое сквозь мутное стекло, с вселенской скорбью провозгласил:
– Сахар.
Озадаченные очки снова обратились за помощью к этикетке:
– Мо… Моя… Семь… Семья. Моя семья! Уот из «моя семья»?
– Май фэмили, – подсказал калтыжанин.
– Майонез «Май фэмили»?! Сахар? – Мэннинг оттолкнул банку, отвернулся в окно, обидевшись на всю российскую пищевую промышленность.
– Ты-то, надеюсь, не побрезгуешь? – Стас подмигнул Рамилю.
Татарин взял банку. Раскрученная крышка запрыгала по полу.
– А руки у тебя… – Сорокин поднял. – Золотые!
Филипп встал с ложа, выдал непонятную скороговорку и выскользнул из купе.
– Куда это он интересно? – озадачился южанин.
– Сходи, проследи. – Казанец насыпал смесь в стакан. – Ты ж начальник.
– Поэтому делегирую этот вопрос тебе! Заодно и кипяточку принесешь.
– С тех пор как ты стал начальником, ты как будто… поглупел.
– Это я, чтоб соответствовать твоим представлениям, – не обиделся Стас. – Ладно, я все шучу, а ты все дуешься. Давай выпьем!
Сорокин самолично сходил за кипятком.
– У проводницы сидит наш хахаль. – Калтыжанин присел на место. – Интересно, принимает ли она фунты стерлингов?
– Думаешь, она…?
– Да нет, что ты! Просто они там печеньица, шоколадки разложили. Кстати, а куда Сергеич делся?
– В тамбуре пьет и курит. Манера у него такая.
– А, вообще, слесарь хороший?
– Кого попало не пошлют.
«А вот меня послали», – подумал Стас и почесал под носом.
Передовик производства проторчал в тамбуре всю ночь, уговорив два литра пива, выкурив две пачки «Примы». Мэннинг проболтал всю ночь с проводницей, приговорив несколько плиток шоколада. Оба появились под утро, ближе к высадке.
– Ка-алтыг! Ка-алтыг! – Крутобедрая шла по коридору. Остановилась у купе англо-татарской братии. – А кто за иностранца платить будет?
– И много он наел? – Сорокин спросонья протер глаза.