Эффект присутствия
Шрифт:
Эдуард Миронович прошел за свой стол, достал из ящика конверт, вернулся в середину кабинета.
– Новогодний бонус, – сообщил он негромко. – Я ценю твои ясные мозги и бойкое перо. Очень рассчитываю на тебя.
Вероника молча приняла конверт. Большую часть зарплаты сотрудникам главный выдавал вот так, в конвертиках, помимо ведомости. Официально она получала всего девятьсот пятьдесят рублей. Серая зарплата была гораздо ощутимее, от двух до трех тысяч в месяц. У Эдуарда Мироновича существовала своя теория по поводу сокрытия большей части доходов. Он принципиально не желал кормить на честно заработанные им деньги ненавистную ему чиновничью орду. Иногда кой у кого в курилке возникали мысли:
Сейчас конвертик оказался достаточно плотным на ощупь.
Деньги оказались, как нельзя и как всегда, кстати. Нужно было Галинку побаловать в честь Нового года обновками, да и Юру за его долготерпение по-человечески отблагодарить, обносился мужик совсем.
– Срок предоставления материала рерайтеру [54] ? – спросила Голянкина.
– Вот теперь тебя люблю я, – просиял Эдуард Миронович. – Сроки практически неограниченны, Викуль. Второго к обеду материал должен быть готов. А то завалим номер. Пошли за стол?
54
Рерайтер – сотрудник, который перечитывает журналистский материал «на свежую голову» с целью исправления ошибок до отправления материала на вёрстку.
14
31 декабря 1999 года. Пятница.
14.30 час. – 15.30 час
Маштаков не застал Смоленцева на станции техобслуживания. Словоохотливый дедок-сторож поделился секретом, что хозяин уехал организовать похороны, у него беда, кто-то из родни помер.
Миха понимающе кивнул, погребальные обряды и связанные с ними бытовые вопросы никто не отменял. Человек, какой бы он ни был, не собака, под забором не зароешь, каждый кому-то дорог.
«Прозвоню Димке на мобильник с городского, когда вернусь».
Часы показывали половину третьего, в животе у Маштакова урчало, голова от тряски на «УАЗике» и от бензиновой вони кружилась, подташнивало, тянуло на солёненькое и на горяченькое.
«Все симптомы налицо, срочно необходимо пожрать».
Юра обеими руками поддержал старшего машины насчет обеда. Однако встал непростой вопрос, куда податься. В канун праздника весь доступный по ценам общепит уже закрылся, к гадалке не ходи. В УВД у обоих имелось по тормозку с провиантом, но гарантий того, что дежурный по возвращению на базу не загонит их немедленно по какой-нибудь срочной заявке, не было.
– Раз уж на Эстакаду заехали, давай в «Магнат» заскочим, – предложил оперативник.
Бар «Магнат», излюбленное место многих милицейских посиделок, располагался на улице Урицкого. В шаговой доступности от Михиной «хрущобы».
Двери заведения оказались закрытыми изнутри. Для бестолковых в зарешёченном окне за стеклом была косо воткнута табличка «спецобслуживание».
Маштаков все-таки попытал счастья, постучал кулаком об металлическую дверь с напылением.
– Облом, товарищ капитан? – осведомился Юра, не покинувший своего рабочего места.
– Нужен ход. Ну как, Юрец? Тебе как кандидату в оперсостав предлагаю небольшой тест. Ты, представитель власти, пришёл в нужное тебе учреждение, а дверь закрыта. Ты барабанишь в неё, ноль по фазе. Твои действия?
Водитель не задумался ни на секунду. Яростно взревела сирена, над крышей «УАЗика» блеснули синие огни. Маштаков матюкнулся и зажал уши.
Очень скоро внутри бара послышалось лязганье запоров, тяжёлая дверь с натужным скрипом отворилась наружу.
Юра, сохраняя невозмутимое выражение лица, выключил сигнальное устройство.
Выбежавшая на иерихонский рев тревоги барменша Нина при виде оперативника заулыбалась.
– Ну кто еще так может напугать? Привет, Миша. А я тебя в форме сразу и не узнала. С наступающим тебя.
Нина, коротко стриженая большеглазая блондинка, за счёт идущей ей улыбки и стройной фигурки выглядела моложе своих тридцати шести. Она была в кухонном клеенчатом переднике, испачканном в муке.
– Поздравить заскочил, Нин, – Маштаков протянул купленную по дороге круглую коробочку конфет «Рафаэлло».
– Ой, мои любимые. Спасибо, Миш. Только у меня руки грязные.
– Вы не работаете?
– К ночному сабантую готовимся. А вы покушать хотите?
– Это очень мягко сказано.
– Заходите, ребята, сейчас чего-нибудь сообразим по быстренькому.
Нина, придерживая дверь, пропустила милиционеров в заведение. Маштаков, когда бочком проходил мимо, втянул ноздрями нарядный запах духов, исходивший от женщины.
– Благоухаешь, словно только что срезанная голландская роза!
С Ниной у Михи были дружеские отношения, уже достаточно давние. Нина имела высшее филологическое образование и до тридцати лет учила в школе детишек русскому языку и литературе. Воспитывала в одиночку десятилетнюю дочь. В коммерцию она подалась, чтобы пережить трудные времена, конца и края которым покамест не предвиделось. Правильно её должность называлась бармен-администратор, на ее трудолюбии и добросовестности держался весь «Магнат». Хозяин бара Жора Сметанюк высоко оценивал её роль в своем ресторанном бизнесе, но не столь высоко оплачивал. У Маштакова с Ниной имелись общие интересы – литература. Нина тоже попала под обаяние гротесковой прозы Довлатова. Она открыла для Маштакова классного бытописателя Сергея Каледина и эмигрантского поэта Арсения Несмелова. По-настоящему уважала Высоцкого, всегда держала в баре несколько аудиокассет Владимира Семёновича. Знала наизусть множество стихов Цветаевой, Мандельштама, Гумилёва.
С Ниной было интересно, она мыслила образно, чувствовала слово, умела слушать. Несколько месяцев назад Миха доверил ей свои литературные опусы, несколько повестей о гражданской войне. Прочитав рукописи, Нина не посмеялась над ними, но и нахваливать не стала. Сказала, что явственно проглядывается подражание прозе Алексея Толстого, тогда как у начитанного и наблюдательного Маштакова, обладающего, без сомнения, даром рассказчика, должен быть свой формат.
Общаясь с Ниной, Миха радовался, что не прошёл с ней стандартного пути, любовниками они не были. Опыт сексуального общения между ними имелся в единственном экземпляре и объяснялся нахождением обоих в сильно нетрезвом состоянии. Данное обстоятельство способствовало тому, что физиологического контакта как такового не произошло.
В то же время, он не раз ловил себя на мысли, что его задевает достаточно вольное обращение Жоры Сметанюка с Ниной. И в этой связи Маштаков удрученно размышлял: неужели и такая умная баба как Нинка не в состоянии отказать своему работодателю? Сметанюка Миха знал со студенчества в местном политехе, закончившегося для Маштакова во втором семестре. Вовремя он тогда одумался, что инженерство – дело не его жизни, и свалился в Советскую армию. Сметанюк в целом парень был нормальный, но корчил из себя плейбоя и излишне любил понты. Для примера: в дремучем восемьдесят втором году он мог позволить себе фирменные джинсы «Леви Страус», в то время как подавляющее большинство первокурсников, в том числе и Маштаков, мечтало хотя бы об индийских.