Эффект присутствия
Шрифт:
– Заносите, – скомандовал Халилов своим людям.
Водитель «Газели» и рабочий тоже были в армейском камуфляже. Они извлекли из кузова гроб, обитый тёмно-синим бархатом, ловко ухватили его, сноровисто понесли к моргу. Халилов успел забежать вперед, открыть дверь и, придерживая ее, пропустить рабочих в здание.
Также споро парни занесли в морг второй гроб. Этот был обит тиснёной тканью вишнёвого цвета, на крышке виднелось серебряное распятие.
Парни остались в морге делать свое дело. Живчик Халилов, хрустя подошвами
– Благодарю, – Марк приложил руку к груди. – До сорока пяти рокив дожил, а курить не научился.
Димка сделал несколько порывистых, со всхлипами затяжек, сплюнул длинно.
– Ну чего, Марк, когда на кладбище поедем место смотреть?
– Давай завтра, в десять. Встречаемся у въезда на Троицкое.
– А сегодня если? – Смоленцев хотя и не планировал злоупотреблять спиртным, хотел нынче отработать по максимуму.
– Не успеваем. К половине пятого усопших развезем по домам. К этому времени стемнеет полностью. Плюс полчаса езды до кладбища.
– Резонно. – Смоленцев расстался с окурком сигареты, сильным щелчком послав его на середину проезжей части. – Не подведи только.
Халилов не стал стучать себя кулаком в грудь, он просто сказал:
– Не подведу. У меня дисциплина.
Они ещё раз прошлись по всем вопросам. Венки, рытье могил, вынос в двенадцать часов, катафалк, поминки. На последнем пункте споткнулись.
– Дмитрий, – серьезно предупредил Халилов, – поминки – профиль не мой. Я принципиально договорился в «Ладе» с заведующей Жанной Витольдовной. Но она не уверена в персонале. Второго числа они не работают, отдыхать будут после спецобслуживания. Будет лучше, если ты доедешь до нее и поговоришь сам, без посредников. Она на месте.
– Базару нет, – кивнул Смоленцев, – подскочу.
– Пойду посмотрю, как там продвигается, – Халилов ринулся к крыльцу.
Провожая взглядом его мальчишескую фигуру, Смоленцев размышлял, что вот «Харон» отстегивает за крышу Клычу, который, скорее всего, и организовал убийство пацанов, и тот же «Харон» хоронит убитых. Получался круговорот бабла в природе. Марик Халилов засылал лавэ Клычу, тот на эти бабки нанял киллеров, заваливших Петруху с Ромкой. Смоленцев сейчас башлял Халилову за организацию похорон, а коммерс часть из этих денег снова отмаксает Клычу. Замкнутый процесс у Клыча налажен. И пока безотходный.
В барсетке залился полифонией телефон. Звонила жена.
– Да, зая, – с приязнью откликнулся Димка.
Жена поинтересовалась, когда он вернется. Она волновалась. У ребенка поднялась температура до тридцати семи и трех, малыш капризничал. На щёчках у него появилась красная сыпь. Она не одобряла решения мужа уезжать на ночь к маме, маленькому переезд на пользу не пойдет. У мамы в квартире холодно, топят плохо.
– К пяти точно буду, зая. Все решим. Целую! – Смоленцев нажал «отбой».
Наашка у него – золото высшей пробы. Другая баба в такой ситуации закатила бы истерику, а его супружница разговаривала вполне адекватно. Нет, нервяк, конечно, всё равно заметен, но другие бы на ее месте, у-у-у…
Мобильник в руке снова завибрировал, готовясь зазвонить. На дисплее высветилось: «Серега».
– Слушаю, брат! – Димка поднес телефон к уху.
– Братан, как делищи? – судя по залихватской интонации, Рубайло не остановился на выпитом с утра.
– Забираю пацанов из морга.
– Ты молодчик у нас. Нужно пересечься на нейтрале.
– Брат, пока некогда. Пацанов по домам надо развозить. И еще с поминками увязывать. – Смоленцев, предвидя лишние заморочки, не собирался соглашаться.
– Пять минут, брат. Скажи куда подъехать.
Димка беззвучно выматерился. Не помогаете, черти, так не мешайте хоть.
– Развезу пацанов и прозвонюсь.
– Ну ладно, подожду, – «перетрудившийся» Рубайло как бы делал ему одолжение.
Смоленцев отключился и от души выругался вслух.
Сотовый вновь бодро запел «На поле танки грохотали».
«Как прорвало!»
На сей раз звонил Валера Жидких. Димка подумал, что сейчас и Валера начнет выспрашивать подробности, советы умные давать. Легко советовать, когда укатил за тридевять земель в Ярославль. Но оказалось, что Валерка, узнав о смерти парней, переночевал в Ярославле, а с утра раннего полетел обратно в Острог. Сейчас он въезжал в город со стороны Терентьево. Договорились, что Димка дождется его возле морга.
За телефонными переговорами Смоленцев не заметил, как халиловские «хароновцы» перенесли гробы с телами убитых в кузов «Газели», установили их там и закрыли сзади тент.
– Мы готовы. – Выражение лица у Марка было привычно скорбящее, но собранное.
– Поезжай сначала на Чехова, семь дробь три. Знаешь там кирпичную девятиэтажку? Отвезешь Петруху.
– Синий гроб, – понимающе кивнул Халилов. – Меня встретят?
– Я позвоню сейчас его дядьке. Потом рули на Фигнера, шесть, четвертый подъезд. Подождешь меня там. Я скоро буду.
– Сподручней сперва на Фигнера заехать, чтобы по городу зря не крутиться.
– Марк, – укоризненно сказал Смоленцев, – сначала – на Чехова.
– Понял, – Халилов повторил свой фирменный жест, приложил руку к груди, склонил голову, волосы упали ему на лоб.
«Газель» развернулась и, попукивая сизым дымком из выхлопной трубы, уехала. Димка подошел к своему «Форду Мондео», который, паркуясь, загнал правой стороной на заснеженный газон. В машине его дожидалась Света Зябликова.
– Ты как? – спросил Смоленцев, усаживаясь на водительском сиденье. – Не замерзла? Может, печку посильнее включить?
– Не-а, – хрипловато отозвалась Света.