Ефрейтор. Назад в СССР. Книга 2
Шрифт:
На стене перед выходом висели часы.
Мерное, но какое-то особенно громкое тиканье сначала раздражало, а потом наоборот, начало успокаивать. В конце-концов, мне-то скрывать нечего. Ну, почти.
Примерно в половину двенадцатого ночи снова щелкнул замок, дверь открылась. Ввели Димку Самарина. С ним разговаривали меньше всех. И это тоже странно ведь, по сути, он постоянно был со мной с самого момента нападения на нашу машину, все видел и мог рассказать куда больше, чем остальные. Но, видимо, командование решило иначе, что снова заставило меня задуматься.
—
— И как я это сделаю? — поинтересовался я, показав им забинтованную поверх штанов ногу. — У меня пулевое ранение.
Лейтенант молча вытащил из кармана знакомую аптечку АИ-1, извлек оттуда шприц-ампулу промедола. Протянул парням. — Сделайте ему инъекцию!
Я слегка удивился такой подаче. Надо же, как все серьезно, неужели у каждого конвоира с собой промедол есть?!
Кириллов, сделал мне укол. Все-таки, учитывая тот факт, что допрос каждого пленного шел минимум по часу, то в моем случае это явно не было лишним.
— Давай, Макс! Ни пуха! — пожелал Корнеев, разлепив сонные глаза.
Меня вывели из помещения, провели прямо по коридору. Поднялись по лестнице на второй этаж, затем снова прямой коридор.
— На месте. Пришли.
Самая обычная дверь, таблички на ней не было. Только порядковый номер «28».
— Разрешите? — лейтенант, приоткрыв дверь, заглянул внутрь. Сразу же получил команду завести меня в комнату.
Когда я вошел, там уже сидело четыре человека. Как и говорил Паша Корнеев. Однако за столом было еще одно свободное место, а над крышкой стола виднелась спинка стула.
Председателем всей этой делегации был тот подполковник, что заходил к нам ранее. Своей фамилии он так и не назвал. Рядом с ним сидел серьезного вида человек в штатском — либо из КГБ, либо из контрразведки. Далее — капитан Игнатьев и тот гражданский, что держал при себе папки с личными делами.
— Ефрейтор Громов прибыл! — громко отчеканил я, при этом произнес это с вызовом.
— Хорошо! — подполковник посмотрел на меня, затем продолжил заинтересованно перебирать листы бумаги и что-то бормотать себе под нос. — Ага, вот оно. Я смотрю, вы ранены?
Я кивнул. Вместе с тем отметил, что для меня стула в помещении не было, а значит, разговор пойдет стоя… Это неудобно, зато носит скрытый смысл. Тот, кого допрашивают, по умолчанию должен быть в неудобном положении. Значит, нас в чем-то подозревают. Сильно, по законам военного времени справедливо.
Вместе с этим я не собирался терпеть это своеволие. У меня огнестрельное ранение и после всего что сделал, теперь мне нужно стоять перед этими дядями с виноватым видом? Ну нет.
Заметил, что у стены стоит отдельный стул с чьим-то кителем. Подошёл, перевесил его на ручку двери, затем сел на освободившееся место. Все это не укрылось от взгляда делегации, но вслух мне ничего не сказали — лишь переглянулись. Да и пусть только попробовали бы — я бы им быстро расчехлил, как есть. Свои права
Я сидел молча. Раненую ногу неприятно тянуло, но в целом, нормально.
Вдруг, входная дверь снова открылась и в помещение вошла молодая женщина. В военной форме, с погонами старшего лейтенанта. Высокая, стройная. На вид лет тридцать. Темные волосы собраны в конский хвост на затылке. Она скользнула по мне холодным взглядом, прошла мимо и села на свободный стул. За ней полетел шлейф до боли знакомого парфюма. Кажется, это была «Красная Москва».
— Ну что, можно начинать? — усевшись, произнесла она, обращаясь к подполковнику.
— Хорошо, Светлана Владимировна, — старший офицер посмотрел на лист бумаги на столе, затем перевел взгляд на меня. — Вы ефрейтор Громов Максим Сергеевич, тысяча девятьсот шестьдесят шестого года рождения, правильно?
— Верно. Кстати, самочувствие у меня тоже нормальное, спасибо, что поинтересовались.
Это было дерзко. По-хорошему, нужно отвечать по уставу, но этого я делать не собирался, потому что мне изначально продемонстрировали свое отношение. А ведь я и остальные, совершили немыслимое!
— Смотрю, вы уже успели отличиться ранее? — произнес подполковник. — Похвально. Хочу отметить, что мы уже побеседовали с вашим сослуживцем рядовым Самариным Дмитрием Николаевичем и знаем обо всех обстоятельствах и подробностях засады, в которую вы попали, когда следовали к месту постоянного несения службы с окружных соревнований. Поговорили с прапорщиком Корнеевым Павлом Сергеевичем и другими. О вас сложилось определенное мнение, что вы были старшим в группе беглецов, даже более того, именно вы и организовали этот побег. Но сейчас у нас пойдет разговор не о том… Расскажите, откуда у вас этот пистолет?
Подполковник положил на стол наградной пистолет «Макарова» Нури Иззатуллы.
— Я взял в доме полковника запаса советской армии, который ныне является… Виноват, являлся старшим в кишлаке душманов, где нас содержали в заточении. Он участвовал в засаде на ГАЗ-66, на котором я и мои сослуживцы следовали к постоянному месту несения службы.
— А поточнее?
— В доме был офицерский планшет. Именно там и было оружие.
— А может быть все было не так? Может быть, вы взяли его с тела? — спросил человек в штатском. — Ведь Иззатулла мертв, так?
— С высокой вероятностью, да. Но утверждать этого не буду. А пистолет был в планшете, в одной из комнат его дома.
— Любопытно. И какие же у вас с ним были отношения?
— С Иззатуллой? Или с пистолетом? — я поднял бровь, затем невозмутимо продолжил. — А какие отношения могут быть между человеком, который возомнил себя рабовладельцем и пленным советским солдатом? По его команде нас бросили в зиндан и там и держали. По его команде заставляли работать на тяжелых работах, морили голодом. Я уже там понял, что в прошлом старик являлся офицером советской армии, однако он сошел с этого пути, более того, пошел против своей страны. Во время побега, он пытался помешать мне, за что и был ликвидирован.