Егерь: Назад в СССР 3
Шрифт:
Старуха покачала головой. Суровая, с крепко поджатыми губами, она была похожа на лик с иконы.
— Ну, идём, — сказала она девочке.
— Подождите! — вмешался я. — Как вас зовут?
— Нина Егоровна, — вместо старухи ответила Таня.
— Послушайте, Нина Егоровна! Таня больше не может жить дома, с матерью. Можно она поживёт у вас?
— А вы кто? — вместо ответа спросил старуха.
— Я — Танина учительница, — ответила Валентина Михайловна.
— Директор школы, Воронцов Алексей
— Участковый, Павел Сергеевич Вольнов.
— Власть, значит? — старуха снова обвела нас взглядом, и в её глазах блеснула усмешка. — Ну, раз уж привели — так пусть живёт. Куда же ей деваться?
— У вас пенсия небольшая? — снова спросил я. — Может, надо чем-нибудь помочь?
— Справимся, — сурово отрезала Нина Егоровна. — Идите уже, своими делами занимайтесь. Они ведь у вас важные.
И снова в голосе Нины Егоровны послышались усмешка и горечь.
Она сухой рукой властно обняла Таню за плечи.
— Идём в дом.
— Да подождите вы!
Я вытащил из внутреннего кармана куртки пять рублей.
— Вот, возьмите на первое время. И скажите — какая помощь нужна? Ведь вы же одна живёте? Может, дров нужно привезти, или ремонт сделать?
Нина Егоровна пристально посмотрела на меня.
— А тебе какой интерес нам помогать? Идите отсюда. Нет у меня времени с вами разговаривать.
— Честно говоря, не понимаю — правильно ли мы сделали? — задумчиво сказал Алексей Дмитриевич.
Он подпрыгивал на сиденье и растерянно смотрел на меня.
— А что мы ещё могли? — спросил его Павел. — Оставить девочку с пьющей матерью?
— Тоже верно. Но теперь получается, что мы посадили её на шею пенсионерки, а сами умыли руки.
— Ну почему сразу «умыли руки»? Будем приезжать, помогать. Проверять, как учится девочка.
Особой убеждённости в голосе Павла не было. Я его понимал — за восемьдесят километров часто мотаться не будешь.
— Ну, ничего, — успокаивая сам себя, сказал Алексей Дмитриевич. — Через год девочка, если не передумает, переведётся в другую школу. Можно за это время подобрать хороший интернат с проживанием. Там, конечно, сложно договориться. Но мы попробуем.
У меня после поездки тоже осталось чувство неудовлетворённости. Как будто взялся делать важное дело, и не доделал, бросил на половине.
Машинально следя за дорогой, я перебирал в голове все возможные варианты.
Забрать девочку у родственников невозможно. Никто не оформит на неё документы, прописку. Даже милиция здесь не поможет — для таких случаев существует заведённый порядок, который никто не станет нарушать.
Оставалось только надеяться, что с Таней всё будет в порядке, и она выдержит ещё один год учёбы.
Ладно! Всё, что могли, мы сделали. По крайней мере, теперь Тане не придётся каждый вечер наблюдать выходки пьяной матери. И даже если уроки она по-прежнему будет делать в школе — то хотя бы сможет спокойно отдыхать дома.
— Ну, как слетали, голуби? — спросил нас Фёдор Игнатьевич, когда мы вернулись в Черёмуховку.
Он сидел за своим столом, устало вытирая лицо крепкими ладонями.
— Добился, наконец, щебня! — поделился с нами председатель. — ещё бы немного, и снег выпал. Отсыпали бы дорогу по льду. А ведь прошу с самой весны — дайте щебня на ремонт улиц!
— Мы что-то не заметили, чтобы дорога лучше стала, — улыбнулся Павел и снова плюхнулся на стол председателя.
— Паша! — возмутился Фёдор Игнатьевич. — Опять ты за своё? Тебя в детстве мало пороли, что ли? А ну брысь со стола сейчас же!
— Да ладно, ладно — засмеялся участковый. — Что вы со мной, как с кошкой-то?
— Да кошка умнее тебя! Её один раз сгонишь, второй раз сгонишь — а на третий она и сама не полезет. А тебя сколько ни гоняй — всё без толку. Слезай, кому говорю!
Фёдор Игнатьевич, не шутя, толкнул Павла в поясницу.
— Это нападение на представителя власти! — заливался смехом участковый.
— Я здесь сам представитель власти! Вот доведёшь ты меня — попрошу нам другого участкового поставить, посерёзнее, да посолиднее.
— Не надо, Фёдор Игнатьевич! — взмолился Павел и мигом вскочил на ноги.
— Вот, другое дело! Ну? Как съездили? Рассказывайте!
Перебивая друг друга, мы рассказали Фёдору Игнатьевичу о результате своей поездки во Мгу.
— Значит, и там участковые так себе? — усмехнулся Фёдор Игнатьевич. — Что же за напасть-то такая? Как станет человек участковым — так пиши пропало!
— Фёдор Игнатьевич! — возмутился Павел.
— Шучу я, Паша, шучу! Ты молодец — грамотно всё решил. А то ведь могли и на неприятности нарваться, архаровцы. Поехали они — без документов, без разрешения в чужом селе свои порядки наводить!
— Не свои, а законные, — заметил я. — Официально действовать — слишком долго. А девочка за это время могла вообще школу бросить.
— Да я вас не ругаю, Андрей Иваныч! Что смогли — то и сделали. И на том спасибо, как говорится. Ладно, идите! Дайте подумать, как следует. Или тебе, Андрей Иваныч, позвонить надо?
Я только сейчас вспомнил, что дома ждут моего звонка родители и волнуется Серёжка. Я ведь обещал им рассказать, как устроится судьба Тани.
— Я недолго, Фёдор Игнатьевич! Своим позвоню, и всё.
Председатель пожал широкими плечами.
— А по мне — хоть и долго. Телефона не жалко. Звони, сколько нужно, а я покурю пока.