Егерь: Назад в СССР 3
Шрифт:
Всё, как я и предполагал.
Ну, что ж, хорошо. Значит, не зря я позвонил Владимиру Вениаминовичу.
— Эти? — спросил меня Павел, внимательно оглядывая парней.
— Ага, — кивнул я.
Кирилл заметил взгляд Павла и отвернулся.
Народ постепенно прибывал — не слишком много, но достаточно для того, чтобы Кат не оказалась в вагоне одна. А дальше на станциях люди будут только подсаживаться.
Лениво подкатила электричка. Длинная и зелёная, с большим фонарём прожектора во лбу, она напоминала змею. Змея зашипела, и двери открылись.
Люди
Мы выбрали вагон, в который погрузилась бригада хмурых мужиков. Оранжевые сигнальные жилеты в пятнах мазута выдавали в них железнодорожных работяг. Кажется, я даже узнал кого-то из них. Если что — эти ребята живо приструнят Кирилла и его дружка.
Я обнял Катю за плечи и улыбнулся:
— Всё будет хорошо. Ты здорово повеселишься.
— Я знаю, — улыбнулась в ответ Катя.
До отправления электрички оставалось три минуты. Катя прошла в вагон и села у окна. Напротив неё на скамейке устроились две решительные женщины предпенсионного возраста. Несмотря на раннее утро, женщины оживлённо разговаривали друг с другом.
Мы с Павлом помахали Кате. Она махнула нам в ответ, а затем поезд тронулся.
Катя сидела, прижавшись носом к холодному стеклу, и смотрела в окно. Мимо неторопливо проплывали деревянные дома Ленинградского тупика. Возле одного дома желтел высоченный стог сена, рядом с ним, припав передком к земле, стояла телега на двух автомобильных колёсах.
Надо же, подумала Катя, кто-то до сих пор ездит на лошади.
Напротив разговаривали две женщины:
— Представляешь? Вчера допоздна засиделась — сводила баланс. Копейки не хватает, и всё тут! Пока нашла — уже девятый час вечера! Еле до дому дошла. А мой, скотина такая, лежит на диване у телевизора, нос воротит недовольно — где ужин? А я ему говорю — встань, да сам приготовь — руки-то не отвалятся! А он...
— И не говори! — подхватила вторая. — Мужики все одинаковые. Я пока со своим не разошлась — всё так и было. Зато теперь красота! Прихожу домой — чистота и порядок! Никто не ворчит, грязные носки по дому не валяются, табаком не воняет. На ужин творожка со сметаной себе сделаю и спать.
— Скучно, наверное? — с завистью спросила первая.
— А чего скучать? Чтобы не скучать — телевизор есть. Еды не просит, и водку не пьёт.
Интересно, а Андрей пьёт водку? Катя никогда этого не видела. Но, наверное, иногда пьёт — он же мужик. Зато ужин сам готовит. И обед. И баню топит.
При мысли о бане Катины щёки слегка порозовели. Она вспомнила жаркое дыхание Андрея, и как у неё всё плыло в глазах — до того ей было хорошо.
— Я бы вообще закон издала — чтоб женщины жили отдельно, а мужики отдельно. Только алименты с них брать на детей, и всё! И селить их сразу в гаражах! Пусть там и свинячат, и машины свои ремонтируют, и пиво пьют, сколько хотят!
Дурацкая идея,
Хотелось спать, глаза сами собой закрывались.
Железнодорожники в середине вагона оживлённо переговаривались, пересыпая свои слова однообразным матерком. Потом вытащили из сумок свёртки с бутербродами и принялись завтракать. По всему вагону разнёсся запах варёных яиц.
Женщины напротив осуждающе поджали губы.
— Как можно есть в электричке? Здесь же кругом микробы! И руки помыть негде.
Двое железнодорожников поднялись с места и, тяжело топая кирзовыми сапогами, пошли в тамбур. Там они сразу же закурили, пуская большие клубы сизого дыма. Дым полз в вагон через узкую щель неплотно прикрытых дверей.
Межвагонная дверь открылась, толкнув одного из железнодорожников. Тот недовольно оглянулся.
Катя увидела, как над его плечом мелькнули светлые, зачёсанные назад волосы, и невольно напряглась.
Начинается!
В тамбуре Кирилл что-то говорил железнодорожнику. Позади приятеля маячил Славик.
Может, они поссорятся, и железнодорожники высадят парней из поезда, подумала Катя.
Но уже через минуту Кирилл усаживался рядом с ней. Славик помялся в проходе и плюхнулся напротив, потеснив одну из женщин. Женщина недовольно подвинулась.
— Привет! — весело сказал Кирилл.
Он вытянул ноги в новеньких голубых джинсах и синих заграничных кроссовках.
Катя ничего не ответила и отвернулась к окну.
Всего полтора часа, напомнила себе она. И ничего ужасного за эти полтора часа не произойдёт.
— А что это за мент тебя провожал? Егерь один побоялся, что ли?
Кирилл нахально улыбнулся.
Отмалчиваться дальше было проявлением слабости. Катя повернула голосу и твёрдо ответила:
— Это наш друг.
— Ваш? — с показным удивлением протянул Кирилл. — Так вы с этим егерем и правда — пара?
— Тебе какое дело?
— Катька, — широко улыбнулся Кирилл. — Ты же не дура. И видишь, что я проявляю к тебе интерес. Ну, сама подумай — кто он, и кто я.
Он ещё дальше вытянул ноги в импортных кроссовках.
Сидевшие напротив женщины не выдержали и поднялись. Катя осталась совсем одна.
Кирилл попытался положить руку ей на плечо.
— Только попробуй! — зло сказала Катя, сбрасывая его руку. — Позову на помощь!
Парень зло ухмыльнулся, но руку убрал.
Славка устроился ровно напротив Кати, тоже вытянул ноги и сверлил девушку ничего не выражавшим взглядом.
Катя поджала ноги под скамейку и сидела, как на иголках.
Скорее бы приехать, думала она.
Во Мге в электричку набился народ. Люди быстро заняли все скамейки и столпились в проходе.
Катя с облегчением вскочила с места.
— Садитесь, пожалуйста! — крикнула она какому-то бодрому дедушке с рюкзаком.
Дедушка отнекивался, уверяя, что ехать ему недалеко. Тогда стоявшая рядом с ним полная дама решительно протиснулась к окну и плюхнулась на Катино место. Дама шумно выдохнула, словно распряжённая лошадь, но поблагодарить Катю даже не подумала.