Егерь. Последний билет в рай. Котенок (сборник)
Шрифт:
– Кто? – помимо воли вырвалось у меня.
Галя снова нахмурилась.
– Обещай меня сегодня ни о чем не спрашивать, – попросила она, сделав глаза как у Петровича, когда он пытается вышибить из меня слезу. – Просто был тяжелый день. Скоро все образуется.
– Хорошо, – не стал я спорить. – Про меня еще не вспоминало начальство?
– А чего о тебе вспоминать? Ближайший полевой выход через четверо суток, вот тогда уже не отвертишься.
Тут она права. По идее, начался второй этап исследований, и теперь основная нагрузка ложилась на Охотников. Егерей будут использовать лишь в самых трудных либо самых интересных местах, где без их опыта и багажа знаний не обойтись. Так что коллегам Иванову с Петровым предстоит спокойная жизнь – планета явно не проблемная, нештатных ситуаций предвидится минимум. Но только не мне, поскольку я приписан к биолаборатории и буду сопровождать биологов чуть ли не в каждом выходе, если только комбат Исаев не найдет мне занятие поважнее. И вот тут засада: для разруливания всяческих траблов, да простится мне мой французский, с избытком хватит Иванова с Петровым, меня же будут дергать по остаточному принципу. Так что здравствуй, головняк! Как я уже говорил, научный персонал контингент проблемный, не уследишь. Печально…
– А может, забьем на все и завалимся в сауну? – предложил я, мысленно поморщившись. Честно говоря, мне уже через край. – И в бассейне вода приятная.
– А давай! – неожиданно согласилась Галя. – Пойду переоденусь, а ты еще коктейль приготовь. Мне понравилось.
Девушка одарила меня странной улыбкой и скрылась в каюте. Вот и понимай, как хочешь! Явно мне ничего не светит, по крайней мере, сегодня. Но ведь не отказалась… С Женечкой, что ли, поцапалась? Тогда понятно. С одной стороны, становиться «мстей» взбалмошной девицы как-то унизительно, с другой – почему нет? С Королевым все ясно, рано или поздно он на Галю плюнет, и та с разбитым сердцем будет искать ему замену. А тут я, молодой и красивый. Цинично, ага. Но у нее своя голова на плечах, вот и пусть думает. Хорошо бы, конечно, чтобы до постели у них не дошло. Опять же, что мне мешает набить сопернику морду и получить заслуженный трофей? Вот и я о том…
Некстати нарисовавшийся Петрович выдал образ окровавленного Королева, причем я четко различил следы кошачьих когтей на его физиономии. На смену ему пришла волнительная картина нашего с Галей интима, а рядом с кроватью расположился с гордым видом рыжий кот. Я похлопал по колену, подзывая напарника, и тот кочевряжиться не стал.
– Спасибо, братан! – растроганно сказал я, почесывая его за ухом. – Предложение правильное, но я уж как-нибудь сам. Не вздумай лезть к Королеву! Усек?!
Петрович муркнул возмущенно, но на пол не спрыгнул – смирился. Вот и славно. Сам разберусь. Тут как раз из каюты вышла облаченная в банный халат Галя, и я выбрался из кресла, уронив Петровича.
Я оказался прав – в тот вечер мне ничего не обломилось. Просто провел время в компании приятной девушки, что тоже хлеб. Сидели в парной, плавали в бассейне, пили коктейль – в общем, все чинно и благородно.
На третьи сутки после того памятного вечера наши с Петровичем выходные закончились и пришлось сегодня с самого утра явиться в биолабораторию, пред светлы очи профессора Накамуры. Против ожидания тот долго с нами не общался, а сразу отфутболил к старому знакомцу Викентию Федоровичу Егорову, сославшись на занятость. Мы, понятное дело, возражать не стали и нашли Викентия во втором от входа индивидуальном боксе, дверь которого была украшена табличкой с идентификационными данными. Весельчак-ученый наше появление воспринял сугубо положительно.
– Рад, весьма рад! – объявил он, едва завидев нас. – Профессор Накамура сейчас очень занят, сами понимаете, начальный период работы на новом месте, бардак до сих пор не разгребем. С другой стороны, под шумок могу вам устроить экскурсию – не возражаете?
Вот интересно, с чего бы нам возражать? Все лучше, чем торчать в боксе или потреблять спиртное с коллегами. Мы за этим занятием (я про спиртное, само собой) второй выходной убили, а дальше скука одолела. Галя целыми днями на работе, да и по вечерам она не особенно приветлива была, скорее задумчивой и усталой казалась. Так что к концу выходных мы с питомцем порядочно измаялись бездельем.
– Как скажете, друг Викентий! – покладисто согласился я. – Показывайте ваши владения.
– Они теперь такие же ваши, как и наши, – возразил тот и извлек из шкафчика неизменный белый халат. – Наденьте, а то местные обитатели не поймут.
– Так, может, и Петровича брать с собой не стоит? – засомневался я, натягивая обновку поверх повседневной формы. Поморщился мысленно: кобура скрылась под полой, и теперь добраться до пистолета было проблематично. Впрочем, сразу же себя одернул – за каким хреном мне оружие в защищенной лаборатории? – Все же зверь, начнут бухтеть про рассадник микробов.
– Не начнут, – заверил Егоров. – А начнут, так успокоим. В конце концов, в режимные боксы мы не полезем, а в остальных помещениях ничего страшного.
– Как скажете, – хмыкнул я и направился следом за проводником, не забыв кликнуть Петровича.
Кот дисциплинированно пристроился рядом и далеко не отходил, хотя периодически бодал башкой мои ноги и то и дело забрасывал недоуменными образами-вопросами, когда натыкался на что-то непонятное. Я в ответ посоветовал на непонятки забить, поскольку сам оказался в аналогичном положении – вокруг уйма всякого-разного, но почти ничего знакомого. А вот Викентий чувствовал себя здесь как рыба в воде и умудрялся по ходу дела давать подробнейшие описания всему и вся. Сначала он провел нас длинным коридором с дверями по обеим сторонам – это оказался административный блок с личными кабинетами сотрудников, каковых было ровно двадцать штук. Попутно Егоров пояснил, что в персонале биолаборатории числится пятьдесят четыре человека, включая меня. На мой недоуменный вопрос, почему же тогда кабинетов так мало, пояснил, что почти все они двухместные, плюс у некоторых особенно продвинутых (и особо ценных) специалистов есть совсем крошечные индивидуальные боксы непосредственно в лабораторных помещениях. Заодно выяснилось, что нам с Петровичем тоже положен кабинет, куда нас Викентий незамедлительно и отвел. Комнатушка после каюты размером не поражала, к тому же располагалась неудобно, рядом с туалетами. В принципе, параллельно – звукоизоляция на высоте, а запахи в современных клозетах отсутствовали как класс. Поэтому подобное соседство доставляло ровно одно неудобство: сразу был ясен социальный статус хозяина помещения. Ладно, пусть считают меня тупым солдафоном, мне же проще. А так вполне нормально: рабочий стол со встроенной информсистемой, шкафчик одежный и еще один, для документов, плюс удобное пластиковое кресло. Что еще нужно, в сущности? В общем, кабинет нам с Петровичем понравился.
Затем Викентий провел нас по лабораториям, коих оказалось целых шесть штук. Чем они отличались, я не очень понял: оборудование всюду было однотипное, разнившееся разве что в деталях. Из объяснений Егорова я уяснил лишь, что специализация разная: где изучают насекомых, где млекопитающих, где птиц, и все конечно же с приставкой «псевдо». Насчет птиц я усомнился – убедились уже, что на планете их нету. От слова совсем. Но на это Викентий резонно ответил, что узких специалистов в составе биолаборатории нет, и орнитологи запросто могут заняться изучением местных «летучих мышей». И еще любопытная деталь: повсюду суетились белохалатные сотрудники, все куда-то спешили, перетаскивали какие-то коробки и ящики, кое-где еще только распаковывали оборудование. На нас внимания почти не обращали, разве что один малахольный лаборант испуганно матюгнулся, едва не наступив на Петровича. Тот в ответ обложил его трехэтажным кошачьим матом, понятным только мне, и на этом инцидент исчерпался.
В самом последнем, шестом, лабораторном блоке мы неожиданно натолкнулись на Галю Рыжик. Здесь суеты было поменьше, да и бокс выглядел куда серьезней: длинный ряд огромных колб литого стекла с мешаниной проводов и шлангов, отгороженный толстенным бронепластиком закуток, четыре излучателя по углам – явно помещение повышенной биологической опасности. Я даже разглядел под потолком несколько сопел системы пуска усыпляющего газа. Несмотря на архаичный вид, лаборатория производила солидное впечатление. Противоположная от колб сторона зала была разделена перегородками чуть выше человеческого роста на несколько индивидуальных закутков с лабораторными столами, заставленными микроскопами и прочей ученой лабудой, и в двух из них работали люди. Бокс с парой лаборантов-ботаников мы оставили без внимания, а вот в кабинетик с миниатюрной девушкой, склонившейся над дисплеем электронного микроскопа, свернули по настоянию Викентия.
– Как успехи? – поинтересовался Егоров, неслышно приблизившись к биологу сзади.
Надо сказать, лабораторный халат облегал ладную фигурку весьма аппетитно, а из-под белого чепчика торчали рыжие локоны. Именно в этот момент у меня зародились первые подозрения насчет личности хозяйки кабинета, которые сразу же и подтвердились: та вздрогнула и вызверилась, резко повернувшись к Егорову:
– Викентий Федорович! Потрудитесь впредь стучать!
Ага, точно Галя! Голос не перепутаешь, а уж с этими истеричными нотками вообще ошибиться невозможно – по первой нашей встрече памятны. Лицо девушки скрывалось под медицинской маской, но глаза я узнал моментально.