Егерь. Последний билет в рай. Котенок (сборник)
Шрифт:
– Как все сложно, – вздохнула Галя. – Хотя жутко интересно. А почему у твоего кота имя такое странное?
– Ничего не странное, – вступился я за питомца. – Это сокращение. Он все-таки породистый и по документам числится как Василий Иоганн Петровский Распадок, причем Петровский Распадок – это питомник, откуда он родом. Каждый раз выговаривать язык сломаешь. Василий – слишком банально, Иоганн вообще ни в какие ворота… Вот и прижился Петрович. Ему нравится, и мне удобно. Кстати, странно, почему у тебя на него аллергия – сибиряки ее как раз не вызывают. Может, это у тебя просто условная реакция на любую кошку?
– Ага, у меня психогенная аллергия – чисто психологической природы, – подтвердила девушка. – Поэтому и вылечить не могут, куда уже только ни обращалась.
Вот теперь все понятно. Тут способ избавления ровно один – побольше общаться с кошками, и постепенно от аллергии не останется и следа. Был у нас в учебке один паренек с такой же проблемой. За полтора месяца вылечился, пока на волну кота настраивался. Потом стали не разлей вода.
– Может, еще куда-нибудь заглянем? – предложил я, убедившись, что бутылка опустела. – В кино, например?
– Не тянет что-то. Хотя идея хорошая – пойдем, может, и найдем что подходящее…
– Господин Денисов? – Вертлявый коротышка средних лет перехватил нас на входе в пассажирский терминал, я даже толком не успел оглядеться.
– Допустим, – кивнул я, без энтузиазма пожимая пухлую ладошку. – С кем имею честь?
– Егоров Викентий Федорович, младший научный сотрудник биолаборатории профессора Накамуры, – отрекомендовался мужчина. – Шеф просил вас встретить. А вы, я так понимаю, госпожа Рыжик, наш новый специалист-зоолог? Весьма польщен.
Викентий Федорович галантно приложился губами к Галиному запястью, для чего повернулся к ней всем телом – шеи у него почти не было, зато имелось задорно торчащее пузо и обширная плешь. Любопытный типаж, этакий живчик плотной комплекции, рубаха-парень и душа компании. Причем с первых мгновений стало ясно, что он такой и есть на самом деле – ни капли притворства, открытый и приветливый. До назойливости. Ладно, переживем. Уж лучше надоедливый записной весельчак, чем скрытная сволочь в маске шута. Самое главное, такие люди обычно не злопамятны, легко идут на контакт и в общении ненапряжные. Можно и послать при случае, воспримет это как должное и через минуту забудет.
– А почему именно вы нас встречаете? – поинтересовался я на ходу, когда мы пересекли терминал и направились к ярко-желтому глайдеру. – Ладно, Галя, коллега, можно сказать. А я вам зачем? До кучи?
– А вы еще не знаете? – изумился Викентий Федорович. – Вообще-то мы все коллеги. Вы зачислены в штат биолаборатории. Будете обеспечивать безопасность полевых выходов и добывать образцы.
За-ши-бись, как говорится.
– Значит, мы будем работать вместе? – дошло наконец до Гали. – Как хорошо! Видеться будем часто.
Блин, мне бы твои заботы! Вот чего угодно ожидал, только не того, что придется быть нянькой при биологах. Обеспечивать безопасность полевых выходов! Ха, ха и еще раз ха! Это халтурка для ребят из батальона, а не для уникального, не побоюсь этого слова, специалиста. Похоже, фелинолога привлекли лишь по прихоти неведомого профессора Накамуры – тому, видать, показалось, что будет очень круто иметь в подчинении представителя столь редкой профессии. И по фигу, что молодые ученые страдают избытком энтузиазма, а потому склонны влипать во всяческие неприятности. И уследить за ними просто нереально: такие вот Гали Рыжики без всякого злого умысла умудряются влезать в такую задницу, что диву даешься. И потом искренне недоумевают: а что такого? Живы же все, чего орать-то?! Блин!..
– Пристегивайтесь, ребята, – напомнил Егоров, устроившись на водительском месте. – Полетим с ветерком. Вы немного припоздали, челнок из-за вас пришлось задержать, так что сейчас летим на военный космодром, а оттуда сразу на «мамку». Старт через шесть часов.
– А я думал, у нас еще пара суток в запасе.
– Все переиграли не далее как вчера. У двигателистов какие-то заморочки начались, и они настояли на ходовых испытаниях. Вот и решили раньше стартовать, чтобы в случае чего из графика не выбиться. База недавно с консервации, сами знаете, сто с лишним лет провисела на орбите, вот и сыплется все подряд.
Что ж, этого следовало ожидать. Когда нанимаешься на работу в последний момент, морально готовишься к гонке со временем. Так что я без возражений упал на заднее сиденье, галантно уступив переднее Гале, пристроил рядом клетку с Петровичем и послал ему образ разгромленной квартиры – типичную картинку бардака, который остается после кошачьих игрищ. Напарник меня прекрасно понял и сочувственно мяукнул.
Викентий Федорович оказался лихачом почище приснопамятного таксиста: глайдер взял с места в карьер и в считаные мгновения набрал высоту в пару тысяч метров. На этом горизонте воздушное движение было слабым, и Егоров от души выжал гашетку, разогнав аппарат до максимально возможной скорости. Что характерно, воздушная полиция на его выкрутасы внимания не обратила: или полисмены уже привыкли к подобному, или, скорее всего, нам выделили безопасный коридор.
В общем, до обещанного космодрома добрались меньше чем за час. Неплохой результат, если учесть, что данный объект располагался в другом полушарии, на втором (и последнем) материке этой не самой приветливой планеты. Климат местный нам с Петровичем был знаком, почитай во всех широтах Болла побывали во времена оны, потому обширной каменистой пустыне мы ничуть не удивились. Флотские расположили взлетно-посадочный комплекс в центре безжизненной равнины, дабы никому не мешать, а потому и сами не стеснялись: то и дело на горизонте с ревом взлетали челноки, расчерчивавшие темное небо яркими хвостами выхлопов. В южном полушарии в этих широтах уже вечерело, так что зрелище было феерическое. Егоров по широкой дуге облетел стартовые пятаки и посадил глайдер около корпуса пассажирского терминала, который отличался от гражданских лишь предельным аскетизмом отделки да сугубо утилитарной направленностью.
На входе нас остановил было шкафоподобный морпех, но Викентий Федорович проигнорировал требование пройти обычные процедуры типа сканирования и дезинфекции, взамен сунув тому под нос пропуск. Шкаф моментально сдулся и пропустил нас на территорию, даже в клетку не заглянул. Далее наш путь пролегал к стандартной капсуле монорельса, а ее, соответственно, к челноку. На борту нас взял в оборот молоденький мичман – проводил в пассажирский отсек, где мы с минимальными удобствами разместились в противоперегрузочных коконах, и отбыл по своим делам, предупредив, что взлет через пятнадцать минут. Я закинул клетку в багажное отделение, позволив Петровичу развалиться у меня на коленях: он хоть и выносливый, но в перегрузке даже для него приятного мало. Ободряюще улыбнулся взблед… хм… чуть побледневшей Гале, обхватил покрепче напарника и закрыл глаза. В нашем деле главное расслабиться и получать удовольствие, ага.