Егерь
Шрифт:
В сотне метров от объекта, почти на самой границе между травостоем и перепаханной почвой, я остановился и поднял руку в предостерегающем жесте. Охотники застыли на месте, подозрительно водя стволами «вихрей», но непосредственной опасности пока не было, просто я следовал букве инструкции. Безопасники побросали поклажу на землю и устроились рядом, радуясь передышке. Судя по всему, кофры с научными прибамбасами были отменно тяжелыми.
— Петрович, разведка!
Питомец, давно уже слившийся с растительностью, одарил меня стандартным мыслеобразом «понял», приник к земле и чуть ли не на брюхе пополз в сторону модуля. Получалось у него ловко, ни одна травинка не шелохнулась. Человек без моего опыта сразу же потерял бы его из вида, да и мне с трудом удавалось контролировать его перемещения. Вот кот достиг границы травостоя, вытянул переднюю лапу, пробуя почву впереди на ощупь — шерсть из зеленой стремительно сменила окрас на землисто-серый. Результатом Петрович остался доволен и смело шагнул на рыхлый грунт, в очередной раз поразив меня метаморфозой — никак не привыкну к этому зрелищу, очень уж оно забавное: по телу зверя проходит волна изменения цвета от кончика носа до кончика хвоста, причем обычно в режиме реального времени и очень быстро. Петрович способен менять колер в прыжке, если ему приспичит. Даже не знаю, как описать… Это как поставить видеокамеру на границе двух сред, например воздуха и воды, и заставить кота нырнуть. Примерно такой же эффект, только цвет меняется самым причудливым образом в зависимости от окружения, и никакой границы нет, что только добавляет процессу ирреальности. Вот и сейчас питомец буквально за мгновение избавился от зеленых оттенков, раскрасив шерсть во все разновидности серого. Замер на миг, насторожив уши, и продолжил движение.
Шагов через тридцать задержался по моей команде, обнюхал почву, но ничего необычного анализатор в запахе не выявил: типичный для этих широт состав гумуса, разве что влажность чуть ниже, чем должна быть. Почва, кстати, совсем не чернозем, но и не чистая глина — все же субтропики, да еще в глубине континента. И не так душно, как на давешнем острове. В принципе здесь и без термобелья, в одних шортах рассекать можно вполне комфортно. Хорошее место, удачно расположенное, в самый раз под городок тысяч на десять населения.
Повинуясь очередной команде, Петрович предельно быстро пересек полосу взрытой земли и приблизился вплотную к модулю. Здесь он удвоил осторожность, аккуратно обогнул постройку по широкой дуге и вышел на исходную позицию, дав нам время на анализ обстановки. Камера ППМ исправно передавала изображение, так что было над чем задуматься. По первому впечатлению объект подвергся массированной бомбардировке: повсюду странные ямы, напоминающие полузасыпанные воронки от фугасов, половина опор периметра повалена, остальные изогнуты причудливым образом, вмятины на полусфере основного корпуса… В одном месте в стене зияет дырина, в которую вполне может поместиться глайдер. Обшивка не просто отслоилась от каркаса, такое ощущение, что листы композита просто рвали, как бумагу. Ажурные балки перебиты и закручены винтом. Люк шлюза страшным ударом вывернут с корнем, искореженный броневой лист встал в распор в глубине помещения. Внутренняя переборка на месте, но верхний левый угол отогнут, открывая доступ к кольцевому коридору и каютам персонала.
Петрович застыл напротив шлюза, свернувшись клубком и полностью слившись с землей. Судя по его настороженному виду, ему что-то не нравилось. Я послал питомцу образ озадаченно чешущего в затылке Егеря, занятого осмотром какой-то непонятной хреновины, больше всего напоминавшей ожившую абстрактную картину. Тот встрепенулся и выдал: «Стра-а-анно-о-о-е-э-у-у-а-а!» Нехорошо так, с подвыванием и тоской в голосе. Ага, спасибо, напарничек! Я, собственно, в этом и не сомневался.
— Опасность?
Отрицательное фырканье и образ ощерившегося рыжего кота.
— Разведка внутрь! Бойся!
Петрович пружинисто вскочил, уловив стандартные образы, и осторожно забрался в шлюз. Проскользнул под смятым люком, нырнул в дыру под самым потолком, ловко взлетев по вертикальной поверхности, лишь чуть прикасаясь к ней когтями. Исчез из вида. Я развернул окно видеосигнала с ППМ и перешел в «стереорежим». Камера автоматически включила ночное видение — освещение внутри модуля не работало.
За следующие пятнадцать минут Петрович осмотрел все закоулки сооружения, заглянув в первую очередь в каюты и кубрики, потом в рубку и ангар. Везде обнаружились следы разгрома: мебель раскурочена, дисплеи разбиты, глайдер смят в гармошку. Все двери или выворочены с корнем, или просто отогнуты внутрь помещений. Ни одной целой переборки, ни одного люка, и даже иллюминаторы выбиты. При этом нигде никаких следов персонала — ни крови на стенах, ни тел или хотя бы их фрагментов. Даже обмундирование отсутствовало, за исключением той одежды, что висела в шкафах. Периодически мой питомец принюхивался, но анализатор не выявил никаких необычных ингредиентов — стандартный состав местного воздуха. Точно так же не нашлось следов чужой органики: если и попадалось что-то, то оказывалось обычной грязью, занесенной с улицы. Наконец я удовлетворился результатом осмотра, подозвал напарника и двинулся к модулю, сделав знак остальным идти следом.
Внутрь я не полез, обогнул купол, остановился у пролома во внешней обшивке и принялся изучать его со всем тщанием. Здесь меня и нашел Дима Калашник. Охотники привычно рассредоточились вокруг модуля, взяв под контроль окрестности, а безопасники устроились у шлюза: Блажкович разворачивал аппаратуру, Ковальски стоял рядом с умным видом, а двое охранников взяли на прицел разгромленное помещение. При этом выглядели они довольно испуганными. Несколько успокоившийся Петрович не удержался и схулиганил: подкрался незаметно и боднул одного из безопасников в ногу. Тот чуть ли не подпрыгнул, огласив окрестности «факами» и прочей англоязычной руганью, поминая кошачьих родственников до третьего колена, так что мой питомец предпочел ретироваться, пока не дошло до рукоприкладства или стрельбы. Все это я увидел в свернутом до минимального размера окошке видеоканала с ППМ, потому как «стереорежим» уже давно отключил. Когда проштрафившийся зверь вернулся ко мне, я загнал его на самый верх купола с приказом наблюдать, а сам обратился к Диме Калашнику:
— Коллега, что скажете?
— А ты как думаешь? — немедленно огрызнулся тот и выдал целых три непечатных слова.
— Согласен, — кивнул я. — А если подробнее?
Коллега злобно зыркнул — через прозрачное забрало все было прекрасно видно, — еще раз ругнулся, но все же справился с собой и выдал чуть ли не по слогам:
— Я ни хре-на не по-ни-маю!!! — Вдохнул полной грудью, глубоко, со свистом, выдохнул через нос и, несколько успокоившись, продолжил: — Характер повреждений странный. Это не взрывы, похоже, что просто долбили чем-то тяжелым. Это какой же должен быть таран, чтобы внешнюю обшивку исследовательского модуля пробить? Разве что катер на полном ходу вогнать. И то не факт. А опоры ты видел? Ну ладно, из земли их вывернуть реально, если силового поля нет. А как их штопором скрутили? Или шлюз тот же? Как, мля?!
— Спокойствие, только спокойствие, как говорил герой одной детской сказки. — Я задумчиво провел пальцем затянутой в бронеперчатку руки по сколу на листе обшивки. — Плохие наши дела, Дмитрий! Я бы даже сказал, полярный зверь намечается. А в такой ситуации профессионал обязан сохранять холодный рассудок, иначе он рискует погибнуть сам и погубить подчиненных. Тебя этому разве не учили?
— Да тьфу на тебя! — Несмотря на слова Димы, мое показное спокойствие подействовало — он взял себя в руки. — Сам-то что думаешь по этому поводу?
— Есть у меня гипотеза. Тебе интересно?
— Да говори уже, не тяни Петровича за первичные половые признаки!
— Я исхожу из предположения, что все это дело рук нашего таинственного оппонента, — начал я издалека. — То есть безумные теории типа внезапного нападения пиратского клана или злобных пришельцев из неисследованного космоса отпадают. Источник опасности сугубо местный. Какого происхождения — это вопрос отдельный. Главное, враг локальный, пусть и имеющий доступ ко всем уголкам на планете. Так вот, лично я вижу ситуацию следующим образом: агрессор явно способен к обучению, он перебирает варианты, приспосабливается, упорно выискивает слабые места в нашей обороне. Хотя я не понимаю, зачем ему это. Допустим, он хочет нас уничтожить. Действует он при этом на редкость разумно. Сначала разведка и анализ. Первый случай с Петровичем — когда он почуял «странное», охранный кибер сшиб какую-то летучую тварь, а на следующий день мы не нашли ее останков. Потом пропавший катер, трое погибших ученых, претендующих на премию Дарвина, «коматозники», пирамиды, очередная летучая хрень, испарившаяся буквально на глазах. Следишь за мыслью? Идем дальше. Ночная атака базы. На первый взгляд совершенно бесполезная. Теперь вот это чепэ. Как минимум в трех случаях есть общее: при определенных условиях энергонакопители нашей техники практически мгновенно разряжаются. Какой можно сделать вывод?
— Они нашли способ оставить нас безоружными.
— Именно.
— Вот только нападение на базу не вписывается. Твари тупо перли на «Забор» и прорывались в сектора с неба и из-под земли.
— У тебя просто нет всей информации, — помотал я головой. — Я думаю, цель у них была одна — опробовать метод на крупном объекте. И им это удалось. Мне Исаев сказал, во время нападения напряженность силового поля просела на несколько процентов и мощность, подаваемая на оборонительные системы, тоже снизилась, правда, совсем немного и ненадолго.