Египетские приключения
Шрифт:
Хотя тон начальника был ободряющим, тем не менее Мару уловил нотки жалости, которые дали ему понять, что у него мало шансов на успех. Он сглотнул несколько раз, прежде чем смог ответить, и наконец сказал:
– Я думаю, что мне не понадобятся товары Сатми, но я обязательно разыщу тебя в «Красном гусе».
И он поспешно покинул начальника, чтобы тот не заметил, как он был беспомощен и напуган.
Они достигли Коссеира утром. Это был невероятно бедный маленький поселок, скорее похожий на выгребную яму, с убогими лачугами вокруг площадей, напоминавшими свалки мусора. Коричневые бородатые люди всех оттенков бродили по переулкам, все имели ножи и выглядели подобно злым котам с разорванными ушами.
Мару увидел только двух дерущихся женщин. Они вцепились друг другу в волосы, а толпа с интересом наблюдала за ними, некоторые даже заключали
Когда мальчики вошли на грязную и переполненную людьми пристань, они почувствовали облегчение. Было что-то величественное в чистых искрящихся водах моря. Мару поразили бесконечный простор и великолепная синева, в которых было нечто такое, чего он еще никогда не видел. Затаив дыхание, он смотрел не отрывая глаз.
– Мару! – резко произнес Ослик, подталкивая его, и тот опустился на землю. – Все суда в Пунт ушли без нас. Посмотри туда!
На горизонте выделялись пять судов, и их розовато-коричневые паруса, постепенно заполнявшиеся ветром, удалялись от Коссеира. До них было еще рукой подать, но они определенно уходили. Мару наблюдал за ними в лучах полуденного солнца, медленно склонявшегося к югу. Его сердце замерло, но он заставил себя сказать беззаботным тоном:
– Ну и что. Тогда мы отправимся в Аравию.
Обычно коричневая кожа Ослика вдруг стала болезненно зеленоватого цвета.
– Мы не сможем, – прошептал он. – Аравийские суда уходят только через пять дней.
Его глаза наполнились слезами. Увидев слезы Ослика, Мару решил действовать. Он отчаянно осмотрелся вокруг:
– Идем! Там кто-то готовится к отплытию.
Судно, на которое он указывал, было большой и неуклюжей баржей, правда построенной более добротно, чем лодки, ходившие по Нилу. У нее были горизонтальная палуба и высокие борта. Один человек находился на борту, а другой, с мешком на спине, – на трапе, и между ними шел спор.
– Три года! – вопил последний. – Три года с тем невезучим проклятым человеком! Я ни за что не поплыву с ним в Аравию, уж не говоря об устье Нила!
Он погрозил кулаком человеку на борту и исчез в толпе зевак. Ослик озадаченно наблюдал за этим, и слезы все еще катились по его щекам.
– Три года! – сказал он. – Три года к устью Нила! Что он хотел этим сказать?
– А я знаю! – внезапно воскликнул Мару. – Ну конечно! Я просто забыл, что давно слышал про это судно. Оно идет на юг, вдоль правого берега. Когда наступает посевной сезон, они высаживаются на берег, сеют зерно, выращивают его и собирают урожай, а в это время ремонтируют свою баржу, пополняя свои другие запасы. После этого они опять отправляются в плавание до следующего сезона, огибая Африку, и движутся на север, вдоль левого берега. Через три или четыре года они надеются обойти вокруг Африки и достичь устья Нила.
– Я не верю этому, – сказал Ослик, недоверчиво качая головой. – Их либо съедят чудовища, либо они приплывут на край земли. – Мальчик уныло посмотрел на большую баржу, в которой люди расправляли паруса и устанавливали рулевое весло.
– Но это же путь из Коссеира, – настаивал Мару. – Я уверен, что это хорошая возможность и что Африка – круглая. Во дворце моего дяди…
– Дворец твоего дяди! – тихо сказал Ослик, протестующе поднимая руку. – Такому человеку, как я…
– …Необходимо держаться подальше от неприятностей, – быстро закончил Мару. – Ослик, уж если мы собрались путешествовать вместе, то ты должен знать, кто я такой. Время от времени во дворце фараона бывают интриги, и это вполне естественно, когда у царя много жен и много сыновей. Так было раньше, есть и сейчас, и так может случиться снова, что царевич, хотя невинно, может знать слишком много о разных темных делах, чтобы быть в безопасности. Вот это случилось и со мной. Когда мы вместе приплывем в устье Нила, мы уже будем достаточно взрослыми, изменимся, и возможно, у нас будут другие имена. Я думаю, что назову себя Синухом, в память о царевиче, покинувшем дворец до меня. Бежим, или они уберут трап, и мы останемся здесь, в этом вонючем Коссеире, как крысы в крысоловке.
Он осторожно взял Ослика за руку и потащил его. Маленький нубиец посмотрел на пристань и переулки и, не оказывая сопротивления, подчинился Мару. Взявшись за руки, они поднялись по трапу и перескочили через борт. На барже раздались крики, но мальчики не отозвались. Несколько моряков убрали трап. Весла ударились о воду, и баржа отправилась к устью Нила вокруг Африки.
Дерево
Он никогда не знал своего отца и совершенно не помнил своей матери. У него не было своего угла, он жил где придется, чаще всего в мастерской, где ремонтировали садовые инструменты. Время от времени ему выдавали опоясание, и тогда остатки от старого он повязывал вокруг головы, защищая ее от солнца. Он был самым маленьким из всех рабов в саду фараона и не имел даже имени. Женщины и дети смеялись над его странной фигурой и назвали его обезьяной. Стражники говорили: «Эй, ты!» – или били палкой. Другие садовники просто игнорировали его или отпихивали ногой в сторону, как собаку, если он попадался им на пути.
Большую часть года он работал водоносом: доставал воду из колодца, пока его мозолистые ладони не начинали оставлять кровавые следы на веревке. Вся его спина была в шрамах от частых побоев; и многие удивились бы, задавшись вопросом, как он мог вынести столько побоев и до сих пор оставаться живым. Если бы он работал в более красивых частях сада, с ним бы обращались еще хуже, и, скорее всего, он бы умер, как другие рабы, через год или два. К счастью, даже стражники стыдились его и старались отправить туда, где были вонючие кучи мусора, которые выбрасывали за стены сада или в другие скрытые места, куда стражники крайне редко заглядывали. Вот это и спасло его. Но именно благодаря этому в нем выросли чувство собственного достоинства и гордость, потому что только он один из всех рабов фараона имел дерево.
Египет – такая страна, где росло мало деревьев. Частые наводнения, испепеляющая жара, продолжительные засухи – все это, увы, не способствовало их росту. Поэтому деревья были настолько драгоценными, что никто не имел право срубить хотя бы одно, даже на собственной земле, без разрешения фараона. Лучшие деревья привозили из других стран, и они росли в садах богатых людей. Деревья для фараона доставлялись ладьями из Ливана, или с берегов Красного моря, или из далекого Пунта, а также их везли через пустыню. Деревья сопровождала целая вереница водовозов, которые увлажняли их корни. Даже за оплечье, сделанное из чистого золота, нельзя было купить дерево, а этот самый жалкий из всех рабов в саду лелеял одно и имел право назвать его собственным.
Это случилось в то время, когда раб был молодым и не выполнял еще самую тяжелую работу, а мудрый фараон задумал подарить озеро на радость своей жене. Для его жены предназначалась лодка, которую он задумал сделать из прекрасных кедров и украсить золотом, а в ней гребцами должны быть двадцать девушек, певших бы хором и услаждавших царицу. Ярко окрашенная фиолетовая беседка на берегу, окруженная зеленью у подножия утесов западной пустыни, должна была загадочно отражаться в воде в тенях заходящего солнца. О своих прекрасных мечтах фараон объявил всем со своего золотого трона в зале приемов, при этом на нем была надета голубая корона, а в руках он держал символы божественной власти. Главный вельможа, по традиции, слушал повеления фараона распластавшись на полу у ног его царя и бога. Затем он объявил приказы тому, кто управлял строительством лодок фараона, кто отвечал за беседки фараона, распорядителю удовольствиями фараона и всем людям, которые, по его мнению, были достойными услышать хорошие новости из его возвеличенных уст. Затем те сообщили новость менее важным людям, а те, в свою очередь, другим. Вскоре привезли новых рабов, чтобы делать мотыги и корзины для переноса земли, и в это же время собрали чернорабочих, которых большими партиями доставляли лодками из дельты, и присоединяли их к уже находившимся в Фивах. Все готовилось к осуществлению великого плана фараона.