Египетские сны
Шрифт:
Если у шапки Мономаха, в соответствии с климатом, больше меха, чем золота и драгоценностей, то в английской короне лишь снизу – меховая опушка, шириною в два пальца. Над ней – золотой поясок (тоже в два пальца) с драгоценными камушками: цвета чистой слезы бриллианты, изумруды темно зеленого цвета, небесного цвета сапфиры, капельки крови – рубины. Выше, по ободу – позолоченные и усыпанные драгоценностями лепестки и мальтийский крест. Далее – верх багровой бархатной шапочки, над которой прогнулись крест-накрест две усыпанные драгоценностями золотые дуги – ото лба к затылку и от виска к виску (каждая шириною в два пальца). Над теменью «горит» золочёная сфера (величиною с яйцо), опоясанная драгоценностями и увенчанная сверкающим мальтийским крестом – уменьшенный образ королевской «державы» – «орб» (оrb). В «хоровод» граненых камней тут «вплетаются» чудо-жемчужины.
Все вместе это играет, блистает, буравит зрачки, вызывает головокружение, желание прикоснуться, впитать в себя чистый цвет, раствориться в нем, умереть и воскреснуть, испытать все возможные грани восторга, как в чем-то обворожительном, какой, представляется мне, в молодые годы была обладательница последней короны.
Слева и справа от стенда ползли самодвижущиеся дорожки для посетителей. Одна из них и вынесла меня из Казарм Ватерлоо на свежий воздух.
С запада «лужайку» ограничивают двух-трех этажные здания с офисами и муниципальными выставками.
На схеме электронного гида, движение в цитадели напоминает, закручивающуюся по часовой стрелке спираль. По мере приближения к цели, растет напряжение, какая-то сила сжимает виски.
Рассказывая о Тауэре, я будто семеню по его дорожкам, стенам и башенкам маленькими шажками. Заторможенность эта и обстоятельность, от которой самому тошно, обусловлены ожиданием взрывного финала. Мы как бы набираем воздух, чтобы потом, вдруг, не задохнуться.
Поначалу, действительно, все было и спокойно и благостно – мы с вами обыкновенные любознательные экскурсанты. Но только до времени, а потом начнется такое, что не приведи Господь.
У южной стены, к западу от «Кровавой башни» гнездятся вороны (ударение на первое «о»). У покрытой вьющимися ветвями ограды из мелкого камня пристроены деревянные домики-гнезда с двускатными крышами (каждый чуть больше улья). Тут же стоит длинный стол-кормушка. По изумрудной траве гуляют черные птицы.
Возле домиков крутится «мясоед». У него – придворная должность «Хозяина воронов» (The Ravenmaster).
Крылатые падальщики явились сюда, когда Тауэрский Холм стал местом казней. Тела не успевали увозить и закапывать – для воронов начались сытые времена.
Птицы селились поблизости: им нравилось тихое место недалеко от реки, куда привозили и до времени хранили живьем предназначенную для них пищу. Только в семнадцатом веке при Чарльзе Втором их сделали символом Тауэра, соорудили гнезда, приставили «мастера» – дядьку (слугу), который кормил их и холил. Посторонним кормить запрещалось: птицы не отличают пищу от пальцев, которыми ее предлагают.
Ворон стал частью традиции Доброй Старой Англии. Любо смотреть на седовласого «мастера», держащего в вытянутой одетой в перчатку руке пернатого хищника. В осанке – что-то от князя степей на соколиной охоте. И конечно улыбка. «Мясоеды» всегда приветливо улыбаются. Это тоже – символ, без которого можно свихнуться среди мрачных камней, где витают тени всех тех, кто когда-то достался стервятникам.
4.
Обогнув забытый в траве ствол огромной старинной пушки, я достиг сердца «спирали» – Белую Башню (White Tower).
Ее построил известный строитель церквей и замков епископ Рочестерский – Гандалф (Gundulf), еще при нормандце Вильгельме Завоевателе (где-то в 1078 году).
Замок представляет собой прямоугольный параллелепипед – тридцать шесть метров на тридцать три метра (в плане) и высотой двадцать восемь метров. В Белую Башню легко вместились бы все восемнадцать башен Тауэра в купе с тюремными казематами. Сверху, на каждом из четырех углов, установлена двухэтажная дозорная башня, увенчанная шлемовидной крышей с крестом и флюгером. Самая большая из них (северо-восточная) при короле Чарльзе Втором, служила для наблюдения за ночными светилами.
Знаменитый астроном Джон Фламстед работал здесь вплоть до переезда в выстроенную для него настоящую обсерваторию в Гринвиче.
Замок имеет подвал, нижний этаж (Ground Floor), первый и второй этажи, каждый площадью около 900 метров квадратных и высотою не менее шести метров. Свое название Белая Башня получила при короле Генри Третьем (1216—1272 г. г.) распорядившимся побелить наружные стены.
Главный вход в здание (с юга) находится на высоте пяти метров от почвы. К нему ведет легкая деревянная лестница, которую, в случае опасности, легко сжечь, как сжигают мосты перед носом у неприятеля. Служебный вход (с севера) сделали позже, когда Башня утратила значение резиденции, крепости и тюрьмы.
Обитателям немерянных пространств нет нужды громоздить этаж на этаж. Они живут и в землянках и в норах: экая разница, лишь бы – крыша над головой.
В тесной Европе этаж, непосредственно следующий за подвальным, называется «земляным» (по-английски – Ground Floor). Это как бы еще не этаж, – часть двора. «Надо быть нищим или бродягой, чтобы спать „на земле“. В конце концов, – это вредно!»
В сельской местности на земляном этаже держат скот. В городах – размещают офисы и магазины. А счет этажей начинают с первого – жилого. Изредка «земляной» этаж именуют в Англии «нижним». Позвольте и мне, для удобства, так называть.
По деревянной лестнице я поднялся к парадной двери и, миновав ее, очутился на нижнем этаже замка.
Опорная стена, делит внутреннее пространство на две части, при этом восточная часть – вдвое уже западной. С юга и севера между ними имеют место проходы. Другие внутренние стены дворца не опорные и могут, по мере надобности, возводиться и разбираться.
Этажи сообщаются по углам винтовыми лестницами. Главная – находится в северо-восточном углу – подальше от центрального входа, откуда могли появиться не званные гости. А остальные (более узкие) лестницы, можно без труда заблокировать.
В подвале хранились запасы оружия, пороха и провианта (на случай долгой осады), а также – бочки с вином.
Двенадцатиметровый колодец снабжал замок водой. В подвале же размещался застенок. Один забулдыга, которому предоставили право выбора казни, по преданию был здесь утоплен в бочке с мальвазией (белое вино «Мальвуази» с ароматом ромашки).
Узкие амбразуры окон процеживали внутрь ровно столько света, сколько допускалось еще во времена Вильгельма Завоевателя. И этот отмеренный свет был здесь самой живой частью прошлого, в отличии – от большого камина, в котором уже много сот лет ничего не горело.