Его большой день
Шрифт:
Не сказал мне сын ни слова, но как будто немного повеселел. Всем нам в доме Канюли недоставало.
Потом первые морозы наступили, и я оленей подстерегать ходил. Некогда было думать о Канюле.
А однажды — мы как раз убитого оленя свежевали — бежит Петер из-за дома и кричит что есть силы:
«Папа, папочка, Канюля вернулся!»
Смотрю я вверх. И в самом деле, Канюля прилетел! Кружит над лесничеством, все ниже и ниже спускается. Да не один прилетел, еще подружку с собой привел.
Хоть и заняты мы были, но работу побросали и на нашего Канюлю глядим во все глаза. А он совсем во двор
«На, Канюля!» И я кинул ему кусок свежего мяса. Он мясо в клюв схватил и с ним в сад перелетел. Съел мясо и вернулся во двор, вблизи от нас сел и кричит: «Киииа-киииа!» Петер к нему подошел, по блестящим перьям хотел погладить. Но Канюля в руки не дался.
И вдруг с ясеня послышался настойчивый зов.
Канюк голову поднял, подпрыгнул и взлетел. Описал он несколько кругов над лесничеством, почти касаясь крыши, и все кричал, словно прощался с нами. Мы следили за ним, Петер махал ему рукой. К Канюле его подружка присоединилась. Оба долго еще кружили в высоте, пока не превратились в крохотные, еле видные точки. И тогда плавно полетели к югу. Давно они уже из виду скрылись, а мы все в ту сторону глядим.
…За долгую зиму мы о Канюле позабыли. И Петер себе другую забаву нашел.
В один из чудесных апрельских дней вбежал мальчик на кухню и кричит:
«Идите, идите все сюда! Канюля прилетел!»
Мы на двор выскочили. И вправду, вон он! Над лесничеством в воздухе плавал канюк. Он спускался кругами ниже и ниже и при этом все время пищал.
«Это он, он! Наш Канюлька! — выкрикивал Петер, прыгая как безумный, и вдруг начал звать: — Иди, иди сюда, Канюлька, миленький!»
Но канюк, сделав несколько кругов, улетел в лес.
«Поздороваться прилетел, не забыл нас!» — улыбаясь, сказала жена.
Я молча кивнул головой.
Мы все были уверены, что это был он, наш Канюля. Благодарная, стало быть, птица, не забыла тех, кто ей добро сделал…
Дядя Богдан замолчал, но мы еще долго сидели на прогретой солнцем меже. Красивый вид открывался на долину. Откуда-то доносилась протяжная песня девушек. Это были жницы. Тогда только-только начинали убирать овес.
18. Общими силами
Мы идем по тропинке через старый еловый лес. Дядя Богдан, как всегда, впереди, я за ним. Здесь так хорошо. Прохладно, сумеречно! В воздухе сильно пахнет хвоей и смолой.
Вдруг дядя Богдан остановился. На тропинке что-то привлекло его внимание. Я осторожно подхожу.
Большой черный муравей тащит мертвую гусеницу. И как старательно! Поклажа в несколько раз больше его самого. Гусеница то сваливается в ямку, то застревает у веточки. Муравей никак не сдвинет ее с места.
«Эх ты, бедняга, не по силам тебе ноша! Где уж тебе дотащить!» — думаю я.
Однако муравей не сдается. Обежал гусеницу и старается ее сзади подтолкнуть. Но ничего у него не выходит.
Внезапно он оставляет гусеницу и куда-то бежит. Я слежу за ним! А! Вот в чем дело!.. Там муравейник. Вокруг кишмя кишат муравьи.
— Надоело ему! — шепчу я дяде Богдану на ухо.
Тот только усмехается в усы.
— Сейчас увидите!
А муравей бежит и бежит, перелезает через веточки и хвою, спускается в ямки и бежит дальше. Вот он встретил другого муравья, и они переговариваются, касаясь друг друга усиками. Теперь уже оба бегут в разные стороны. Вскоре к гусенице подбегают шесть муравьев. Они обступают ее, словно люди, которые собираются тащить тяжелое бревно. Раз-два, взяли! И пошло дело на лад! Муравьи стаскивают гусеницу с места, и она движется к муравейнику. Вот они оттащили ее уже с тропинки, поближе к своему замку — муравейнику. К ним подбегают еще муравьи и еще. Гусеница передвигается все быстрей и быстрей, словно живая. Ее уже тащат вверх по склону муравейника, подталкивают к одному из отверстий. Еще разок! И гусеница исчезает внутри.
— Молодцы, знают, как за дело взяться, — бросаю я, словно невзначай, когда мы идем дальше своим путем.
— Муравьи народ компанейский, — говорит дядя Богдан. — Да и не только муравьи. В природе вообще так — животные в беде помогают друг другу.
Некоторое время мы идем, молча, потом дядя Богдан начинает вспоминать.
— Однажды я в этом своими глазами убедился. Пошел в молодой ельничек деревца разметить. Иду и выбираю, какое деревце оставить надо, какое срубить. Вдруг слышу я какой-то необычный птичий гомон. Не спокойное пение, а тревожный крик, похожий на призывы о помощи. Голоса разные смешались и какой чей — понять почти невозможно. Но громче всех кричат дрозды. Их «тч-тч-тч-тя-тя-тя-тч» заглушает все остальные голоса.
«Сову, должно быть, нашли, если так сердятся», — думаю я, а сам иду на голоса. Понимаете, нельзя не пойти, надо непременно дознаться, отчего такой переполох.
Прокладываю путь напрямик через еловую поросль. Судя по голосам, уже близко место, где происходит что-то необычное. И что же я вижу?
На полянке стоит ель. У нее то ли сильный ветер, то ли снег обломил верхушку. И вместо одной растут четыре тоненькие хрупкие верхушечки. Вокруг ели стая птиц носится, все, какие только в лесу живут: зяблики, синички, жаворонки, поползни, чижики, иволги и тому подобные пернатые певцы! И яростней всех пара дроздов носится.
«Что тут творится?» — мелькает в моей голове, и я делаю еще шага два вперед.
И загадка разгадана!
В развилке меж четырех верхушек на елке устроили гнездо дрозды. Голые, еще желторотые птенцы через край свои головки высовывают и разевают клювы. А под гнездом, чуть пониже, и метра нет, вокруг ствола обвилась толстая змея с двумя желтыми пятнами на голове. Значит это уж. Он медленно ползет вверх и всякий раз, когда какая-нибудь птичка подлетает к нему, злобно шипит.
< image l:href="#"/>Я ждать не стал, схватил длинную палку и прямо к дереву. Уж меня сразу заметил. Глаза его сверкнули, и он пристально уставился на меня.
А птахи знай на своего общего врага нападают. Самые смелые — дрозды. Они, как безумные, кидаются на ужа. По всему лесу птичий крик слышен.
Попробовал я ужа палкой на землю сбросить. Но не тут-то было! Он крепко обвился вокруг ствола. Поднимает голову и шипит. Пришлось мне взять палку в обе руки и расправиться с ним как следует. Наконец уж отступил, развернул свои кольца, сполз на землю и быстро скрылся в высокой траве.