Его бывшая слабость
Шрифт:
— Я сказал — завязывай, — шиплю, дергая плечом и высвобождая руку. — Я больше не поведусь на эти твои игры в заботу, так что можешь не стараться.
Вру, конечно. Потому и вынуждаю ее остановиться. Чувствую ведь, что поведусь. И еще как поведусь. Уже начал.
Глава 6.ГЛЕБ: Инстинкты
Аня послушно отходит, а я вспоминаю, как утром она бросилась мне на шею. У ног ползала. И это ее «прости»… По ходу, решила просто добить меня. Если бы не сорвался
Выпрямляюсь и поправляю закатанные рукава.
— Поехали, — бросаю холодно.
— Куда? — непонимающе хлопает она своими голубющими глазами. И зачем я только смотрю? — Так ведь часа еще даже не прошло. А Валерий Александрович сказал…
— Я как-нибудь сам разберусь, — перебиваю ее, шагая к дивану, на котором оставил пиджак. — В твоей компетенции — родить мне здоровую дочку. Все остальное не твое дело.
Боковым зрением замечаю, как она съеживается при упоминании о ребенке.
— Глеб, прекрати, пожалуйста.
Слышу боль в ее голосе. Наигранную, конечно. Но совсем игнорировать не выходит. Стоит представить, что ей действительно может быть больно, как сердце тут же начинает колотиться, едва не пробивая грудную клетку.
— Я ни в чем не виновата, — с надрывом продолжает она. — И никогда не предавала тебя.
Прикрываю глаза, запрокидывая голову к потолку. Шумно выдыхаю.
— Давай допустим. — Снова поднимаю взгляд на обнаглевшую лгунью, поправляя воротник рубашки. — Тогда ответь мне… Кто оплатил твои больничные счета после аварии?
Этот вопрос у меня как спасательный круг в болоте ее лжи. Чтобы снова не затянуло. Есть только два варианта: либо соврет, лишний раз подтвердив, что предала меня, либо скажет правду, и тогда я получу от нее долгожданное признание в предательстве.
Сам не понимаю, на кой мне это сдалось. Словно собранных доказательств все еще недостаточно. Но кажется, если она доверится мне и признается, мне наконец станет проще дышать.
— В смысле? — Снова непонимающе хлопает голубыми глазками.
Нет. Она не хочет проявить ко мне милосердие.
Что, удивлена, что я в курсе?
— То-то и оно. — Мрачнею. — Ты не можешь ответить. И не утруждайся. Я и без тебя уже знаю, что это мои бывшие, а твои нынешние друзья постарались. Ребята молодцы! Я их недооценил. Поумнели с тех пор, как мы были по одну сторону баррикад. Слепили себе идеального шпиона. Подлатали ровно до того, чтобы ты живой осталась. А со зрением решили повременить. Ведь никто не станет думать на слепого котенка, что он — крыса? Не так ли?
Не смог удержаться от тирады. А ведь планировал вообще без лишней необходимости с ней не говорить. Валерка прав. Она как цыганка. Моя личная цыганка. Зубы заговаривает. Проворачивает эти свои фокусы пикаперские. Или это какое-то НЛП?
Вот как сейчас. Смотрит так жалобно, пробуждая во мне какие-то звериные инстинкты, отвечающие за защиту моей самки. Ротик свой персиковый приоткрывает, будто сказать что-то хочет. Но не решается. Прихватывает влажную губку зубами.
Шумно сглатываю.
Аня тыльной стороной ладони смахивает с шеи каплю пота, вызывая во мне приступ неоправданной заботы этим, казалось бы, безобидным жестом.
— Чувствую, мне придется постараться, чтобы восстановить свое честное имя, — так и не найдясь, что ответить, тихо говорит она.
Стойкая. Сдаваться не намерена, значит. Это мы еще посмотрим!
Шагаю к двери, чувствуя, что меня не отпускает желание и дальше слушать ее. Пусть оправдывается. Пусть врет, что любит. Просит прощения. Только бы этот лживый голос не смолкал в моей голове…
По инерции сплетаю свои пальцы с чужими. Тонкими такими. Подрагивающими… Резко останавливаюсь в дверях палаты и непонимающе пялюсь на хрупкую ладонь в своей руке. Поднимаю очумевший взгляд на обнаглевшую девицу. Какого хера она делает?! И когда только успела?
А она стоит и улыбается.
Сердце предательски екает и подскакивает к горлу. Делаю усилие над собой, чтобы не сорваться. В груди клокочет нечто, напоминающее ярость.
Пока она была слепой, я и не замечал, что она еще и чокнутая, хотя тогда я много чего не замечал. Насколько мне известно, это как раз у ненормальных напрочь отсутствует чувство самосохранения. Или она действительно не воспринимает меня всерьез?
Выдергиваю руку, избавляясь от лживой змеи.
— Не прикасаться! — рычу, предупреждающе выставляя перед ее носом указательный палец. — Не заговаривать без весомого повода! Не пытаться развести меня, пока я в бессознанке! Я все твои фокусы уже изучил! Если еще не поняла, ты для меня — просто инкубатор!
Вижу, что ей больно. Прикрывает глаза, глотая слезы. Вроде так и должно быть. Только не у той, что играла с самого начала. Значит, и это всего лишь игра? Тогда почему я ведусь? Грудная клетка ходуном ходит. Кровь в висках грохочет.
Бездумно тянусь к покрасневшей щеке.
Пальцы замирают в сантиметре от розовой кожи. А Аня будто чувствует. Не открывая глаз, слегка склоняет голову навстречу…
Резко отдернув руку, ошалело гляжу на эту цыганку, что гипнотизирует меня одним своим видом. Глаза мечутся по тонким чертам лица. Вздернутый носик. Темные подрагивающие ресницы над розовыми щеками. И губы.
Сладкие такие. Я-то знаю…
Хотел бы заточкой из памяти это знание выпилить!
Аня вдруг натягивает на лицо ненатурально-вежливую улыбку, распахивает глаза и, вздернув упрямый подбородок, выходит из ВИП-палаты с видом победительницы. Королева… Не иначе. Сейчас бы этот рот, вместе с его улыбочкой, в дело пустить! Сука последняя! Еще издеваться вздумала?! По ходу, так и не уловила основных принципов наших новых взаимоотношений?