Его чёрное сердце
Шрифт:
Я сжал браслет в кулаке.
– Можешь отдать остальное Сабине. Подумав, я забрал бусы из бирюзы. Положил в карман, добавив: – Вдруг решит удавиться. Такой радости я ей не доставлю.
– Что делать с остальными вещами? Принести в вашу спальню?
– Оставь в подвале, – ответил я, подумав. – Пусть заслужит. Придётся дрессировать её, как блохастую псину. Спляшет на задних лапках – получит кусочек. Не спляшет – придётся довольствоваться тем, что есть.
Захар усмехнулся уголками губ. Такое право было только у него, другой бы поплатился за усмешку. Но Захар был исключением, и три года поисков дались ему нелегко.
– Моя
– Я всё понял, Амин. Дайте мне немного времени.
– В этом случае время может обойтись мне дорого. Держи это в голове.
– Вам не нужно беспокоиться. Я знаю, что такое репутация и честь.
– Честь… – я перевёл взгляд на горничную. Она тут же склонилась в поклоне. Дождалась молчаливого позволения поставить поднос и исчезла. Я отпил кофе. – Честь… – повторил я задумчиво. Взял кусок сахара и мокнул в кофе. – Мне неважно, как ты будешь действовать, неважно, сколько нужно денег. Если её кто-то трахал, он должен получить за это пулю. – Ещё один глоток крепкого, пряного, чёрного. Сливочная сладость сахара, взгляд на начальника службы безопасности. – Или не пулю… На твоё усмотрение. Сабина сказала, что я живу по первобытным законам. Знаешь, Захар, в них есть своя прелесть. Брат за брата, кровь за кровь. Жизнь за смерть.
Последнее относилось только к нам с Сабиной, и Захар, вне сомнений, понял это.
– Я всё сделаю лично, Амин. Можешь быть спокоен.
Сабина
Амин не соврал. К утру стало ясно, что спокойных ночей в моей жизни больше не будет. Не будет до тех пор, пока я нахожусь рядом с ним. В его доме, в его власти, что по сути равносильно рабству. Пока я его жена. Лёжа на диване в кухне, я неотрывно смотрела на кольцо. Если бы это помогло, я отрезала бы себе палец вместе с ним, лишь бы получить свободу. Да только пальца для этого было недостаточно.
Опасаясь нарваться на Амина и его людей, умылась я прямо в кухне. Как раз вовремя – вошедшая в кухню девушка остановилась, в замешательстве уставившись на меня.
– Доброе утро. – Я постаралась придать голосу уверенности. – Ты горничная Амина?
– Да, – голос у неё был тихий, спокойный.
Выглядела она скромно: длинные, убранные в косу волосы, тёмно-синее платье в пол с рукавами, закрывающими локти. Но взгляд цепкий, умный. Кольцо стало первым, на что она обратила внимание. Только потом на одежду и серьги у меня в ушах. За проведённое в питомнике время я насмотрелась на разных девочек. Эта была из тех, кто воспринимал каждого человека через призму статуса и угрозы. Пока я оставалась для неё загадкой: кольцо и платье не вязались со внешним видом.
– Он уже встал?
– Простите, вы кто? – вопрос прозвучал вежливо, но стало ясно – не ответив, я не получу ответ на свой.
– Жена Амина. Он не предупредил?
В глазах девушки появилась подозрительность, настороженность стала заметнее. Жена Амина. Прозвучавшие вслух, слова обожгли горло, язык, сознание. До этого я ещё пыталась гнать от себя правду, больше в этом смысла не было.
– Занимайся тем, для чего пришла. На меня можешь не обращать внимания.
– Как скажете.
Она принялась варить
Только горничная ушла, я намочила полотенце холодной водой и прижала к коленке. Кожа была содрана, но сегодня я, к удивлению, могла наступать на ногу. Аптечка так и лежала на столе. Перемотав ушиб эластичным бинтом, я открыла заднюю дверь, но на улицу не вышла. Солнце окрашивало утро яркими тонами, только избавить меня от внутреннего страха это не могло. Не успокаивало ни пение птиц, ни свежий горный воздух.
Закрыв глаза, я представила радугу из трёх цветов: белый – нежность, зелёный – жизнь, красный – любовь. Протянула мысленную ниточку от одного сердца к другому и, вздохнув, шепнула:
– Когда-нибудь…
Шёпот пролетел над поляной и затих. Отойдя от двери, я вылила в чашку остатки кофе и задумалась. Ночью я ждала появления Амина, но он не пришёл. Ни затем, чтобы запереть меня в одной из спален, ни затем, чтобы затащить в свою. Решил, что приду первая? Или что спрошу, какая из комнат отведена мне в качестве камеры? Я бы спросила, если бы не была уверена – ответ раскалённым железом вплавится в сердце. Ненависть Амина не знает границ, а её проявление подконтрольно только его изощрённому разуму.
***
Пока я, пытаясь отвлечься, мыла посуду, на улице стало совсем светло. Засмотревшись на белые цветы под окнами, я не сразу обратила внимание на шум, а когда опомнилась, услышала голос горничной.
– Прошу вас, хозяин! – вскрикнула она. – Мне нужно это место. Моя семья не поймёт, если вы отправите меня в дом охраны. У меня братья…
– Если это тебя не устраивает, возвращайся к братьям. Здесь ты мне больше не нужна.
– Но почему? – я разобрала слёзы. – Разве я сделала что-то не так? Что, скажите! Прошу вас!
– Ты мне просто не нужна, – раздражённо отрезал он.
Голоса приближались. Я напряглась. Амин вошёл в кухню первый, заплаканная горничная тащилась за ним, чуть ли не цепляясь за руку.
– Прошу вас! – взмолилась она. – Ваш дом такой большой! Неужели вам не нужны руки. Я никогда ничего не брала, хозяин! Небо свидетель.
– Хватит скулить! – Амин смерил её взглядом. – Либо ты идёшь грести грязь за парнями, либо проваливаешь в своё село. Выбирай.
У неё дрожали губы, подбородок. Я готова была встать на её защиту, но не могла. Прежде всего потому, что не могла помочь ей. К тому же, ещё в первые дни жизни в питомнике Сильвер объяснил мне золотое правило: не знаешь сути, не суйся. Сути я не знала, но знала, кто такой Амин.
– Что случилось? – всё же не сдержалась я.
Амин посмотрел на меня с презрением. Горничная – с надеждой.
– Твоё решение? – спросил он, не повышая голоса. Если бы он рявкнул, было бы лучше.
Губы горничной задрожали сильнее, из глаз потекли слёзы.
– Я… Вы же знаете, что мой муж погиб. Дети…
– Твоё решение, Зарима, – процедил Амин сквозь зубы.
– Х-хорошо, – отозвалась она шёпотом. – Я пойду в дом охраны. Только, пожалуйста, если мои братья будут спрашивать, объясните им. Я вышла замуж против их воли, вы же знаете. Они простили меня. А если сейчас…