Его другая любовь
Шрифт:
— Давай. Только молока плесни чуть побольше. Ужасно, правда?
— Пожалуй. Коровы нарисованы какие-то ненастоящие…
— Нет, — задумчиво сказала я. — Ужасно, что Пит может грызть передо мной ногти. И это тот самый человек, который когда-то шептал прекрасные слова, вгонявшие меня в дрожь.
Лотти фыркнула и оправила оборку на подоле.
— Ужасно все это. Ключевое слово — «когда-то». Поначалу они все таковы. Вот и Джейк говорил мне и постели: «Ты невероятно прекрасна». А потом: «Чего ты от меня хочешь, чтобы я выставил задницу
Она застонала, взяла чашки и отправилась в кухню.
Это напомнило мне об одной из ночей в квартире Пита. Он жил там в начале нашего знакомства. На улице стояла духота, не помогали даже открытое настежь окно и отдернутые занавески: воздух был абсолютно неподвижен. Мы медленно и очень тихо занимались любовью, так как я страшно боялась, что нас услышит товарищ Пита, с которым он на пару снимал квартиру, и половина соседей этого дома. Светила луна, наш пыл возрастал, дыхание прерывалось, объятия становились все жарче, он не смог удержаться от стона, наша кожа слегка увлажнилась… это было чудесно. После он притянул меня к себе, обнял мое нагое тело, и мы просто молча лежали.
— Ты знаешь, что сердца бьются в унисон, когда они вот так близко? — спросил он и поцеловал меня в шею.
Я хотела сказать, что люблю его, но не сказала — считала, что пока не время, — хотя точно знала, что люблю.
Лотти вернулась с полными чашками. Уселась на стул и нечаянно пролила на себя немного чая.
— Черт! — пробормотала она и взяла бумажную салфетку. — И что это со мной?
Бумага размокла, и белые катышки прилипли к ее черному джемперу.
Я пошла на кухню, взяла мокрую тряпку и бросила ей.
— Спасибо. И чем ты намерена сегодня заняться? — спросила она. — Ужин приготовить, посмотреть телевизор, а потом уснуть?
— Наверное. А Пит, как всегда, пойдет в тренажерный зал.
— Близкое общение — друг предсказуемости… — проговорила Лотти рассеянно, промокая джемпер тряпкой.
— Это ты сейчас придумала? — рассмеялась я.
Лотти подняла глаза и улыбнулась.
— Возможно, я имела в виду пословицу «Знакомый черт лучше незнакомого» или «Ленивая задница дома лучше двух в кустах»? Не можем с ними жить, так зачем терпим? Не знаю.
Я подумала о Пите и улыбнулась.
— Меня мой черт устраивает. Во всяком случае, нет сил искать другого. Так что пусть будет Пит.
С ясностью, приходящей по ночам, когда мозг не занят рутинными мыслями о работе, банковских документах и бутербродах к чаю, я вдруг точно вспомнила, когда совершила первую большую ошибку.
Погрузившись в «близкое общение», я решила, что в будущем у нашей пары нет сюрпризов. Однако за последние двадцать семь часов поняла, что никогда не узнаю всего, что необходимо знать.
Двадцать семь часов назад я считала, что мы с Питом неразделимы, однако теперь ясно видела: я понятия не имею, что будет, если случится несчастье. Я совершенно беззащитна.
Когда ваша лодка начинает покачиваться, вы либо действуете как одна команда — работаете веслами, уплывая от надвигающейся черной тучи, либо делаете вид, что ничего не происходит, что это лишь ваше воображение, ветер не
Может случиться, что кто-то из вас выскочит из лодки, заметив большой красивый корабль. А ты в это время возишься с парусами, натягиваешь канаты и не слышишь тихий плеск: твой товарищ выпрыгнул в глубокое, опасное, бурное море.
Глава 3
Часы на моей тумбочке показали 2.45, а потом и 3.15. Я сдалась и встала. Нет смысла спускаться и включать телевизор: я не способна расслабиться и следить за картинками на экране. Контроль над мозгом и телом потерян. Адреналин зашкаливает, и мысли роятся в голове, как пчелы. Лучше согрею молока и посижу спокойно.
Через четыре часа на тумбочке Пита прозвенит будильник, и он встанет. Тогда я примусь за уборку. Он никогда не узнает, что бедлам устроила я. Ничего, все пройдет, успокаивала я себя, шлепая босыми ногами по нижнему этажу дома. Сердце — точно туго натянутая кожа на барабане. Как мне быть? Есть ли выход? Я прокралась на кухню, включила свет. Глория легонько пошевелила хвостом, но из корзинки вылезать не стала. Я одна не находила себе места.
Мы снова будем счастливы. Этот кошмар не повторится. Жизнь вернется в нормальную колею. Мой день рождения… когда он был? Всего две недели назад. В тот день мы были счастливы, значит, можем быть счастливы снова! Такого веселого дня рождения я и не припомню! И все благодаря Питу. Смешно! В среду на прошлой неделе я встречалась с Луизой и Амандой. Мне должно было стукнуть двадцать девять, и я заранее готовила себя к дерьмовому подарку, который преподнесет мне Пит.
— Он должен тебя удивить, — пожала плечами Аманда. — Возможно, на этот раз подарит что-нибудь от Тиффани [4] .
4
Американская ювелирная компания, отвечающая самым изысканным вкусам.
Она закурила сигарету, и ее большие добрые карие глаза, неизменно сводившие с ума юношей, сузились и приняли жесткое выражение. Такой взгляд необходим в банке, где работает Аманда, и те, кто ее не знает, могут составить о ней ошибочное представление. На самом деле у нее золотое сердце.
— Сомневаюсь, — ответила я. — Наверняка подарок будет такой, как всегда. DVD с фильмом, который я уже смотрела, диск с понравившейся ему обложкой, а может, что-то из одежды не по размеру или не по моему вкусу… Хотя может быть и пострашнее. Помните, он однажды попросил свою мать выбрать мне подарок?
— Ну да, припоминаю, — оживилась Луиза. — Постельное белье и луковицы гиацинта.
— Она сделала это нарочно, — сказала я. — Старая ведьма.
— А чего бы хотела ты? — зевнула Луиза. — Извини, я сегодня страшно устала.
— Что, снова Бен не давал уснуть? — спросила Аманда.
— Днем-то он спит, а по ночам никому не дает покоя. Похоже, я родила хомяка.
Аманда недоуменно заморгала.
— Хомяки ведут ночной образ жизни, — терпеливо разъяснила Луиза.