Его другая любовь
Шрифт:
— Это я поняла. Просто… не слишком ли резко говорить так о собственном ребенке?
— Это не мой телефон? — Луиза озабоченно порылась в своей сумке. — Нет, не мой. А я подумала, звонит мама. Она сейчас сидит с малышом. Все, в порядке. Ой, прошу прощения!
— Ты пукнула? — со смехом спросила Аманда.
— Да, — смущенно созналась Луиза. — Я сейчас как волынка, и это самая меньшая из моих неприятностей. Никогда не заводите детей… Извини, Миа, ты говорила, что…
— Да, чего бы мне действительно хотелось, так это встретить день рождения не дома. В домике в стиле Кэти и Хитклифа [5]
— Ох уж эти мне выходные! — вздохнула Аманда. — Что до меня, то пусть Ник увезет меня подальше и покажет что-нибудь экзотическое. Но скорее всего, никуда мы не поедем, так и будем торчать дома.
5
Персонажи романа Эмилии Бронте «Грозовой перевал».
— Поезжай и прихвати с собой Тима, если хочешь. — Луиза отхлебнула из бокала. — Он помирает без секса.
— Господь с тобой, Луиза. — Аманда даже рот раскрыла. — Ты ведь уже четыре месяца как родила. Разве до сих пор не можешь?
— Что? — Луиза недоуменно взглянула на нее и покачала головой. — Ну, разумеется, нет. Я так измождена. Мне кажется, что передо мной три Тима, и все они хотят секса… И это отвратительно.
В этот момент в бар вошла очень юная и симпатичная пара. Молодые люди хотели казаться взрослыми. Принаряженная девушка нервно держалась за руку своего спутника. Он высвободился и покровительственно обнял ее за талию, а другой рукой озабоченно нащупал кошелек. Они нерешительно остановились у стойки, и юноша украдкой взглянул на свою подругу, словно не веря в свою удачу, а затем с невинностью девятнадцатилетнего подростка наклонился и поцеловал ее на глазах у всех. В этом поцелуе не было ничего сексуального, но и чмоканьем это никто бы не назвал. Старомодный романтический поцелуй.
— Охх! — выдохнули мы в унисон, словно старушки, вышедшие вечером из пансиона.
Луиза, переполненная родительскими гормонами, прослезилась, а Аманда одобрительно крякнула. Я смотрела на юную пару и думала о нашем с Питом первом прекрасном поцелуе.
О боже!
Ведь сейчас я была в темной кухне с кружкой в руке. От молока, стоявшего на плите, уже повеял неприятный тошнотворно-сладкий запах. Неужели мы никогда больше так не поцелуемся? Вдруг мой план не сработает? Я не хочу больше этого кошмара! Мне кажется, это чужая, не моя жизнь! Я хочу уснуть, а потом проснуться и понять, что все мне только приснилось.
Я поставила кружку и оперлась обеими руками на кухонный стол. Мне требовалась опора. Ни в коем случае не скажу Питу, что это я собственными руками разрушила наш дом. Мне не хочется объяснять, зачем я так сделала.
«А ну-ка, дыши. Вот так. Думай о чем-то приятном».
Мысленно я вернулась в прошедший день моего рождения, точнее, утро. Пит сказал, что на выходные мы уедем отдыхать, и я пришла в восторг. Помню, как я улыбалась. У меня возникло подозрение (как впоследствии оказалось, я ошиблась), что это Аманда подсказала ему устроить мне праздник… Но нет, лучше сосредоточусь на своей улыбке.
Я сделала глубокий вдох и почувствовала себя спокойнее. Мне стало лучше, определенно лучше. Зажмурив глаза, я представила, что вымыла голову и хожу с мокрыми волосами по лощеному гостиничному номеру — ищу фен, готовлюсь к ужину в ресторане.
В этой комнате я ощущала себя слишком толстой и неуклюжей — до того здесь было элегантно: освещение, темная ореховая мебель… В таком шикарном будуаре трудно чувствовать себя уверенно, но, к счастью, я расслабилась и не стала на этом зацикливаться. Когда мы приехали, Пит сообщил, что заказал мне массаж.
Это было полной неожиданностью. Я возликовала и тут же захотела позвонить Кларе, призвать ее не отчаиваться: не перевелись еще на свете хорошие парни, они существуют. А самое главное — ее родная сестра сумела заполучить такого!
— Рад, что тебе угодил, — застенчиво сказал Пит, когда я обвила руками его шею и запечатлела на его губах восторженный поцелуй.
Это происходило у стойки ресепшена, и девушка-регистратор снисходительно нам улыбалась.
— Ты замечательный, — прошептала я. — Постараюсь сегодня тебя вознаградить.
Пит пошел в тренажерный зал отеля, а я отдалась умелым рукам массажиста. Вернулся Пит неприятно потным. В этот момент я отключила фен. Невольно отодвинулась, когда Пит попытался меня поцеловать: как бы не испортить макияж. Он рассмеялся, поднял большой палец и сказал:
— Я и не собирался.
Спустя несколько секунд послышался шум льющейся воды.
Я вошла в ванную за пинцетом, глянула в зеркало, увидела, как он энергично трет себя мочалкой. Он поднял голову, улыбнулся и с притворно-надменным видом сказал:
— Прошу прощения, но мне не нравится, когда на меня смотрят во время мытья. — Подмигнул и задернул занавеску.
Я рассмеялась и отправилась в спальню одеваться. Встала перед зеркалом и вдруг почувствовала неожиданную, но знакомую и ненавистную боль внизу живота.
Зажмурилась и послала проклятие божку, отвечающему за мои месячные. Ну почему это выпало именно на выходные? Почему бы сейчас не случиться задержке? Решила не говорить Питу, чтобы не омрачить его вечер, который, можно не сомневаться, он намеревался увенчать феерическим сексом. И тут я поняла, что проблема еще сложнее: я ничего с собой не прихватила…
Спустя два часа я семенила вниз по ступенькам, привязав под платье полрулона туалетной бумаги. Молилась, чтобы ненароком она не выпала в вестибюле отеля. Пит заметил мою странную походку и спросил, все ли у меня в порядке. Я заверила его, что все нормально, и постаралась не походить на гейшу с туго перевязанными ступнями. Неуклюже забралась на заднее сиденье такси, и мы влились в вечерний лондонский транспортный поток.
Ресторан, который выбрал Пит, оказался восхитительным — элегантный, спокойный. Я почувствовала это, как только мы вошли в теплый вестибюль с шумной холодной улицы. Печально, что тампонов в туалете не оказалось. Единственное, что я увидела, — ужас, ужас! — прокладки в картонной коробке за дикую цену в четыре фунта. Я была убеждена, что все слышат, с каким шорохом я пробираюсь к столику.