Его другая
Шрифт:
— Оль, — заметив меня, Мариам машет рукой, подзывая к ним.
Медленно вдыхаю и выпрямляю спину. Глаза Давида перемещаются на меня, и лучистые морщинки исчезают. Улыбка стирается, а его губы плотно сжимаются. Пока иду к ним чувствую, как его взгляд придирчиво проходится по мне от головы до ног. Вечно он смотрит так, словно я оборванка какая-то. Чувствую себя насекомым под микроскопом и от этого всегда неуклюже себя веду. Вот и сейчас почти дойдя спотыкаюсь, но Мариам ловит меня за руку.
— Осторожно, — улыбается,
— Привет, — сжимаю её в ответ и немного склоняюсь, чтобы поздороваться с её отцом, — Доброе утро, Тигран Арманович!
Перевожу взгляд на Давида.
— Привет!
В ответ он холодно кивает, даже не посмотрев в мою сторону. На лобовом стекле, должно быть, что-то гораздо более увлекательное, чем я.
— Здравствуй, Оля, — низким голосом произносит отец Мариам, — Мариам сказала, что ты сегодня к нам на ночь?
— Если это не будет проблемой?
— Нет, конечно. Лучше вы у нас подготовите свой доклад вместе, чем будете на телефонах висеть пол вечера, зрение себе портить.
Доклад? Не успеваю удивиться, как подруга несильно толкает меня коленкой по ноге. Доклааад…
— Спасибо за понимание, — тут же подхватываю её изощрённую ложь.
— Да не за что. Хорошего дня, девочки!
— Спасибо, и Вам!
— Пока, пап!
— Пока, дочь.
Давид не считает нужным ответить. Только сестре подмигивает и поднимает стекло.
— Фух, — с облегчением выдыхает Мариам, едва машина отъезжает.
Я же, стараясь не обращать внимание на режущее ощущение в груди, выдавливаю из себя улыбку.
— Я, если честно, не надеялась даже, что твои родители разрешат.
— Да ну. Папа нормально к тебе относится, ты же знаешь, — подхватывает меня под руку подруга, и мы направляемся к школе.
— А мама не была против?
— Нет конечно. Я же при папе спросила.
Ну вот, что и требовалось доказать!
— Так что сегодня после танцев Давид нас заберёт.
— Он тоже потом домой? — стараюсь звучать как можно безразличнее.
По сути какая мне разница домой он или нет. Для меня все равно ничего не изменится, но вопрос как-то сорвался быстрее, чем я его успела обдумать.
— Нет. Вроде с парнями договорился в бар пойти. Нас завезёт только сначала.
— Ясно.
— А ты почему грустная такая? — внимательный взгляд подруги оседает на моем лице, и она приостанавливается, потянув меня за локоть. — Случилось что?
Отрицательно мотаю головой, мысленно отвешивая себе затрещину. Мариам не знает ни о проблемах в моей семье, ни о том, что я безнадежно влюблена в её брата. Говорят, друзьям нужно рассказывать всё, а я не могу. По поводу родителей не хочу выглядеть так, словно жалуюсь, потому что у неё самой то ещё семейство, а Дав… я точно знаю, что она скажет если узнает:
«Он скоро женится, Оля! У него и невеста уже есть, а ты ему не нужна!»
И нет, это будет не потому что она захочет обидеть. Просто жестокая констатация факта.
Их семья относится к тем, кто слепо придерживается традиций своего народа. Давиду уже давно выбрали невесту. Ани. Так её зовут. Она наша одногодка и живёт в поселке, в котором выросли Мари с братом. Их родители давние знакомые и решили, что обязательно породнятся. Жениться на ком-то другой национальности у них строго запрещено. «Кровь должна быть чистой» как-то с горечью обронила Мариам.
Она тоже знает, что однажды выйдет замуж за армянина, несмотря на то, что может влюбиться в кого-то другого. Традиции их семьи — незыблемый закон.
Но хоть я и знаю, что моя любовь безответная и не имеющая перспектив, заставить своё сердце не биться чаще в присутствии Давида я не могу, как не пыталась. Оно несчастное сходит с ума всякий раз, стоит ему оказаться рядом.
— Уроки делала до самой ночи, — отвечаю, делая вид, что зеваю, и возобновляя наше движение ко входу в школу, — сейчас усну на физике!
— Ага, разбежалась. Тебя Инна Леонидовна быстро разбудит! — безоговорочно верит мне Мариам.
— А я постараюсь не храпеть! Если что пнёшь меня локтем.
Оглядываюсь на неё, и мы смеясь, заходим в школу.
Глава 5
Оля
После школы я отправляюсь домой. Нужно взять с собой форму для танцев, а также учебники с тетрадями на завтра.
Войдя, включаю режим мышки, чтобы не разбудить папу, если тот спит. Снимаю куртку, ботинки и на носочках отправляюсь к себе в комнату.
— Оля, это ты?
Голос отца ловит меня уже почти, когда я закрываю дверь. Резко торможу и выдыхаю. Проснулся.
Положив сумку на кровать, направляюсь в зал.
Картина, которая уже стала привычной, вызывает в груди болезненный спазм. Папа лежит на диване, забросив руку себе на лоб. Судя по той же самой одежде со вчерашнего дня не переодевался
— Оляяя!
— Я тут, — отвечаю, обрывая его надрывный крик и подходя ближе.
Он убирает руку со лба и сощуривает глаз.
— Воды мне принеси.
Скрипнув зубами, беру пустой стакан, стоящий рядом на стуле, и ухожу на кухню. Здесь пока что чисто, мама пол ночи убиралась. Набрав воды, ставлю стакан на стол, а сама открываю холодильник. Есть хочется ужасно.
С тех пор, как мне перестали выделять карманные деньги, я обедаю только дома. Раньше, когда отец хорошо зарабатывал я могла купить обед в школе или отправиться с ребятами в кафе. Теперь же от прошлой жизни остались только воспоминания.
На полке холодильника манят взгляд ароматные отбивные и тушеная картошка. Желудок тут же урчит в ответ на запах от гастрономических прелестей.