Эго и Архетип

Эдингер Эдвард

Если сформулировать эту идею психологически, тогда можно сделать вывод, что реальное эго устанавливает связь с Самостью только через иде­альное эго как парадигматическую модель (Христос), которая связывает два мира—мир сознания и мир архетипической психики—посредством объ­единения личностного и архетипического факторов.

С этими неоднозначными заключениями мы переходим к самой труд­ной в аналитической психологии проблеме, а именно, к природе отношений между эго и Самостью. Христианский символизм сделал немало для разъ­яснения этой проблемы, но, несмотря на все усилия, она остается парадок­сом для сознательного понимания. Когда эту проблему удается осмыслить, тогда "миротворчество становится неотъемлемым свойством человеческого сознания как такового", а термины "эго" и "Самость" рассматриваются как от­носящиеся к различным уровням

переживания одного и того же архетипи­ческого психического процесса. Эго является местом пребывания созна­ния, и если сознание творит мир, тогда эго, стремясь к самореализации, посредством индивидуации, выполняет творческую работу Бога.

ГЛАВА VI

Быть индивидом

Индивид—единственный естественный носи­тель жизни,

и так обстоит дело везде в природе.

КГ ЮНГ

1. АПРИОРНОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ ЭГО

Переживание индивидуальности составляет тайну бытия, которая выхо­дит за пределы дескриптивных возможностей. Каждый человек обладает уникальным переживанием индивидуальности, которое (как таковое) невоз­можно передать другим. Тем не менее, форма такого переживания имеет всеобщий характер и может быть опознана всеми людьми. Действительно, иногда создается такое впечатление, что цель психического развития инди­вида состоит в постоянном приближении к осознанию идентичности своей личностной, уникальной индивидуальности и вечного, архетипического индивидуального. Уникальность и всеобщность сливаются воедино, как только индивид решает быть индивидом.

При рассмотрении феномена жизни во всех его наблюдаемых проявле­ниях мы отмечаем не континуум, а почти бесконечное множество дискрет­ных элементов жизни, которые находятся в состоянии постоянных столк­новений и конкуренции друг с другом за пищу, воспроизводство потомства и выживание. Везде—от сложных молекулярных частиц (вирусов) до выс­ших позвоночных—мы обнаруживаем, что носителями жизни служат неде­лимые элементы, каждый из которых имеет свой, независимый, центр бы­тия. Это утверждение справедливо и для психической жизни; психика также проявляется через множество уникальных отдельных центров бытия, каж­дый из которых является микрокосмом..."абсолютно самобытным цент­ром, в котором само мироздание отражается единственным и неподража­емым образом".

Юнг ставит в центр своей психологии процесс осознания человеком себя как индивида, процесс индивидуации. В "Психологических типах" он определяет индивидуацию следующим образом:

"Вообще говоря, индивидуация составляет процесс формирования и специализации личностной природы; в частности, она представляет собой развитие психологического индивида как существа, отличного от общей, коллективной психологии. Поэтому индивидуация состав­ляет процесс дифференциации, направленный на развитие личности индивида".

В том же месте он дает определение термину "индивид":

"Психологический индивид характеризуется своей, особенной, а в не­которых отношениях и уникальной психологией. Особенный харак­тер психики индивида проявляется не столько в ее элементах, сколько в ее сложном образовании. Психологический индивид, или индивиду­альность, имеет априорное, бессознательное существование, но созна­тельно он существует лишь в той мере, в какой у него существует созна­ние своей особенной природы, т.е. в той мере, в какой у него суще ствует сознание своего отличия от других индивидов".4 Здесь необходимо обратить внимание на простое, не требующее дока­зательств утверждение: "индивидуальность имеет априорное, бессозна­тельное существование". При первом прочтении нередко теряется из вида вся полнота значений этого замечания. Мифологический образ, который говорит об одном и том же, более адекватно передает воздействие своего смысла. В Евангелии от Луки, когда люди возрадовались тому, что имеют власть над демонами, Иисус сказал: "Однако тому не радуйтесь, что духи вам повинуются; но радуйтесь тому, что ваши имена написаны на небесах" (курсив автора). Здесь содержится более полный смысл абстрактного ут­верждения, что индивидуальность

имеет априорное бессознательное су­ществование. Имя индивида написано на Небесах! Другими словами, уникальная индивидуальность человека имеет сверхличностное проис­хождение и оправдание своего бытия. В другой работе Юнг выражает эту мысль несколько иначе:

"Самость, подобно бессознательному, имеет априорное существование, из которого развивается эго. Здесь, так сказать, заключен бессознатель­ный прообраз эго".

Представление о том, что идентичность человека имеет априорное существование, нашла отражение в древней идее, что каждый человек имеет свою индивидуальную звезду, нашего небесного двойника, олицетворя­ющего его космический аспект и судьбу. У Иисуса была Вифлеемская звезда, яркость которой была сопоставима с величием его судьбы. Вордсворт вы­ражает аналогичный образ в следующих строках:

Душа, появляющаяся с нами, звезда нашей жизни Обитает в иных местах И пришла издалека...

Образ звезды как сверхличностного центра идентичности фигуриро­вал в сновидении женщины. Этот сон приснился ей после важного осозна­ния того, что она принадлежит себе, а не мужу:

"Я находилась во дворе и увидела, как падает звезда... Но она не исчезла. Она несколько раз вспыхнула и застыла на месте, оставаясь яркой и круглой. Она находилась намного ближе ко мне, чем другие звезды. Она была желто-оранжевой, как солнце, но меньше, чем наше солнце. Я подумала: "Я видела рождение новой звезды".

"Одеяние Славы", упомянутое в гностическом "Гимне Жемчужине", слу­жит еще одним символом трансцендентального центра индивидуальности. Спаситель оставляет дома Одеяние Славы, когда нисходит во мрак египет­ский. Но когда он возвращается в свой небесный дом после выполнения за­дания, его встречает Одеяние Славы. В тексте говорится следующее: "С тех пор как я, будучи ребенком в доме Отца Моего, оставил одеяние славы, я забыл о его великолепии. Теперь, когда я созерцал одеяние, мне неожиданно показалось, что оно превратилось в зеркальный образ меня самого: я видел в нем всего себя, и всего его я видел в себе так, что мы составляли два в отдельности и, в то же время, одно в сходстве наших форм...".

В замечательном комментарии к этому образу Джонас говорит: "Он символизирует небесную или алчущую сущность человека, его первона­чальную идею, двойника или второе я, оставшееся в высшем мире, когда он отправился вниз".

Необходимо отметить еще один важный момент, а именно, ясное разли­чие, которое Юнг проводит в своем определении между сознательной ин­дивидуальностью и бессознательной индивидуальностью. Процесс дости­жения сознательной индивидуальности—это процесс индивидуации, который приводит человека к осознанию, что его имя записано на небе­сах. Бессознательная индивидуальность проявляется в компульсивных вле­чениях к наслаждению и власти и в защитных реакциях эго. Описание этих феноменов обычно осуществляется с помощью таких негативно окрашен­ных слов, как эгоистичный, эгоцентричный и автоэротичный. Употребле­ние негативных терминов имеет под собой основание, поскольку такое по­ведение производит неприятное впечатление на других людей. И, тем не менее, отношение, передаваемое с помощью негативных слов, способно оказывать травмирующее воздействие на индивида, когда он употребляет их по отношению к себе. При употреблении уничижительных слов тера­певтом они способны лишь подкрепить уничижительное отношение па­циента к бессознательному и своей потенциальной целостности. Дело в том, что в проявлениях бессознательной индивидуальности скрывается высшая ценность, которая ожидает спасения от сознания. Мы никогда не по­лучим философский камень, отказавшись от первичной материи.

Эта идея несколько иначе выражена в следующем отрывке: "...символизм мандалы имеет ясно выраженную тенденцию к сосредо­точению всех архетипов в общем центре; она сопоставима с отноше­ниями всех сознательных содержаний к эго... Мандалу, вероятно, можно рассматривать как отражение эгоцентрической природы сознания, хотя эта точка зрения будет иметь под собой основание только тогда, когда удастся доказать, что бессознательное составляет вторичный феномен. Но бессознательное, несомненно, имеет более древнее про­исхождение, чем сознание, и поэтому эгоцентризм сознания вполне можно назвать отражением или имитацией "самостной центрирован­ности бессознательного".