Его искали, а он нашелся
Шрифт:
– Сейчас я накрою крепость своим собственным полем и перестрою защиту так, чтобы нас не воспринимали противниками.
– Продолжил, тем временем, вождь.
– Внешние поля придется перехватывать и реконструировать в нужной конфигурации уже после того, как захватим контроль над фортом. Затем я блаблабла блаблаблабла блабла бла блаблабла и блаблаблаблабла. Потом блаблаблаблаблабла да еще блаблабла и блабла бла блаблаблабла блаблаблабла блабла. А блаблабла блаблабла блаблабла бла блаблаблаблабла. Как тебе такое, Мтран?
Поняв, что вождь вновь обращается к ней, орчиха, уже успевшая
– Агась. Да, вождь! Точно!
Вождь посмотрел на нее как-то странно, - лучше бы трахнул, - но, видимо, она ответила правильно, ведь наказывать ее не стали, даже дав продолжить свои дела. Она так завелась, пока голосом говорила, что успеет еще раз пять за эту ночь кончить, прежде чем устанет хоть немножечко. А раз вождю она не нужна и он не потребовал от нее готовности к бою, то можно и расслабиться.
Совсем чуть-чуть.
Уже к утру тоненькие завитки Грезы пронзят форт Ельный от вершины его башен до самых глубоких камней фундамента. По правде говоря, таинственный вождь вполне мог бы справиться и сам, даже не приближаясь к форту, но он посчитал нужным проверить в деле собственное племя, одновременно проявляя максимальную скрытность. Тем более что, в последнее время, этот вождь ощущал странное предчувствие опасности, утверждающее о том, что лучше бы ему пока скрывать себя в Грезах, не действуя слишком нагло. Вот уже несколько месяцев как ощущал.
Сейчас, даже попытайся могучий зрящий посмотреть происходящее в форте Ельном, то он бы не увидел ничегошеньки необычного. Максимум, если бы был действительно могучим, уловил бы отдельные витки странных помех, которые принял бы за мусорные видения, не обращая на них внимания. О том, что произойдет в этом месте дальше, предположительный видящий не догадался бы никогда.
Даже если бы он действительно был.
В одном далеком мире, где про Алурей и его проблемы даже не слышали, была весьма известная фраза, звучащая примерно так: "Не стоит недооценивать предсказуемость тупизны". Существо, которое сейчас думало примерно те же мысли, никогда в том мире не бывало, да и самой фразы не слышало, но если бы слышало, то согласилось бы с полным пониманием правоты автора фразы.
Иногда, очень редко, людская тупость пополам с наглостью могла поставить в тупик. А уж если эта тупость с наглостью удивительным образом дополнялись хитростью и изворотливостью, то результат мог получиться действительно удручающим. За свою долгую-долгую жизнь существо много раз сталкивалось с тем, что его пытались купить, уговорить, умолять или запугать. Регулярно встречались даже те, кто смел ему угрожать или считал, что может говорить с ним с равной позиции.
Но впервые за множество веков, существо оказалось в ситуации, когда его шантажировали. И, пожалуй, вообще впервые в жизни вынуждено было признать, что конкретно этот шантаж реально имеет шансы на успех. Просто день невообразимых открытий, воплощающий собой пословицу: "Все возможно под небесами".
Сидящий в реальном мире, вызвавший (именно наглым образом вызвавший!) его на разговор мальчишка, был очень неудобным собеседником. Пожалуй, таких он встречал даже реже, чем опасных противников. Противником выблядок Ланорских не был даже в самых нереалистичных своих мечтах - сейчас, да и в любой другой момент, старый Ткач мог убить мальчишку если не за секунду, то за пару часов. В крайнем случае, если он сможет очень далеко и хорошо спрятаться за мощными и специализированными защитами, то за несколько суток.
Вот только убивать - нельзя. А сломать и подавить не выходит!
Смешно, но существо настолько сосредоточилось на войне с пока еще не известным коллегой, что просто не обратило внимания на маленькую занозу, которая, внезапно, смогла осознать масштаб проблемы и подобрать на удивление действенные меры противодействия. Ланорские, пережив очередное покушение и погубив еще одно его дитя (причем, сейчас убивал лично малолетний сопляк, в том сомнений нет) резко осознали, насколько опасной стала их жизнь.
И придумали, Ткач признавал то, очень умно придумали ответ.
Они собрали всю возможную и невозможную информацию о нем, о его деятельности и о проведенной им зачистке. Они даже выяснили, пусть и косвенно, кто именно из Меларетской аристократии оказывает существу "покровительство". И они не стали угрожать ему этими данными - что толку, если существо может заткнуть практически неограниченное количество ртов? В его власти прозреть сквозь туманы Грез, увидеть в зеркалах отражения грядущих событий. Любые "мертвые руки", что так любят применять против своих жертв шантажисты, против него бесполезны - он узнает о заготавливаемой "бомбе" еще до того, как ее подготовят.
Он не знал, чего это стоило Ланорским, но вынужден был проявить к ним определенное уважение - не часто его могли переиграть на этом поле и никогда еще не делали этого настолько слабые в сравнении с ним личности. Важно другое: они справились за считанные дни, поместив собранные документы и собственные домыслы в шкатулки из крайне инертного к предвидению материала.
Не проблема, ведь кто-то, да касался этих документов, шкатулок и компромата. А значит, поиск всех информационных мин займет лишь чуть больше времени. Да, им удалось закончить первый этап до того, как он среагирует, не дав Ткачу убить задумку еще до ее начала, но и только. Все это он уже видел, все это он уже делал...
Но что это? Доставка и работа со шкатулками была поручена самым ненадежным, проштрафившимся или просто двойным агентам, о чьих грехах Ланорские знали. И, зная о том, надежно убили всех, вообще всех, кто только мог быть причастным, чье существование только могло дать зацепку Ткачу. Ни единой живой души не осталось, что знала бы о том, где именно сейчас находятся тайники с собранной информацией.
Уже сложнее, но не одним Ланорским доводилось зачищать концы и бросать их в Бездну морскую. Пусть сейчас носители знаний мертвы, но они жили, мечтали, видели сны и собственные отражения в зеркалах. А если видели, то и старому Ткачу удастся найти эти следы, утраченные образы, соединив их обратно в мозаику чужих планов и замыслов. Подобные усилия ему приходилось прикладывать не часто, а ради таких слабосилков, пожалуй, никогда.