Его Искушение
Шрифт:
Высокий. Мощный. Во всем черном, как коршун.
Свитер с воротом обтянул прямые плечи, обрисовал грудную клетку со вздутыми проработанными мышцами, указывая на определенное количество кубиков на прессе.
Заторможенно рассматриваю каждый мускул крепкого тела и почему-то смотрю на его длинные ноги в черных джинсах и тяжелых ботинках…
Удар такой ноги может череп проломить.
От него веет первобытной силой, решительностью.
Передергиваю плечами от короткого рычащего обращения
— Монгол…
Кивок в ответ.
Становится просто жутко от темных пустых глаз, которые он фокусирует на Ридли с его подручными, когда поворачивает голову в их сторону, меня поражает татуировка на бритом виске брюнета, затрагивающая белесый шрам росчерком зигзага, проходящим по смоляной брови.
Зловещее лицо и не менее зловещий взгляд, направленный сквозь.
— Господин Кац, я же ваш приказ выполнял!
Отворачиваюсь. Буквально кожей чувствую чужой страх.
Слышу, как захлопывается дверь за моей спиной, а еще через какое-то мгновение до слуха доходит болезненный вскрик, знакомый голос…
Флауэр…
Жмурюсь. Не хочу ничего видеть. Хочу исчезнуть, проснуться от страшного сна, в который превращается моя жизнь с невообразимой скоростью.
— Открой глаза.
Приказ, которому невозможно не подчиниться.
Движение горячих пальцев на моей щеке, и я распахиваю веки, вглядываюсь в такое резкое лицо Ивана…
Выхватываю острые скулы, крупный нос и твердые губы. Он со своим наемником на контрасте, как белое и черное.
Но в обоих читается мужественная порода, безжалостность.
Кто же Иван Кровавый, раз у него такие головорезы в подчинении?!
Продолжает ласкать мой ушиб, смотрит так, что у меня в груди сердце переворачивается.
— Зачем ты убежала?
И меня скручивает от страха и чего-то непонятного, полоснувшего холодом лезвий. Правдивый ответ слетает с губ:
— Ты не оставил выбора…
На миг надежда трепыхается в груди, хочется признаться в страшной подставе, рассказать, что я никогда не была эскортом!
Стыдно сказать, что даже мужчину не знала…
Открываю рот и выпаливаю быстро:
— Послушайте. У меня не было выбора… я не хотела…
Палец скользит к моим губам, заставляет замолчать.
— Ни слова больше.
Смотрит на меня чуть сощурившись. Нет в нем жалости и глаза бездушные. Всего лишь один жест и этого достаточно, чтобы я остолбенела, потеряла дар речи, а его последующие слова развеивают мой опрометчивый порыв поговорить по душам как дым.
— Ты попутала, кукла. Я не бюро добрых дел. Меня не касаются твои внутренние терки с агентом. Ты здесь по одной причине. Я тебя захотел.
Качаю головой в неверии. Он даже слушать не станет…
— Меня не кидают, детка. Чревато.
Проговаривает между прочим, а я чую, что все правда. С таким не пошутишь.
— Вы убьете меня?
Улыбается. Криво. Демонстрируя ровный оскал хищника.
Смотрит на меня так, словно я уже голая, раскинутая перед ним в призывной позе…
Будоражит. Своей грубостью. Страстностью и абсолютным отсутствием сострадания.
Нет здесь надежды и вокруг одни звери, живущие по каким-то своим непонятным правилам.
— Я спустил тебе твой закидон. Больше спускать ничего не намерен, — подмигивает:
— Хотя кое-что спускать все же буду, отработаешь ты сегодня все по максимуму.
В глазах печет, но слез у меня нет. Шок сказывается.
— Кто вы?
Я бы спросила иначе, узнала бы, из какого круга ада он вышел, но не могу, голос не слушает.
Ухмыляется, только глаза все такие же дикие, они не улыбаются.
— Я тот, кто тебя купил, Аврора. Кто не прощает, когда нарушают договоренности…
— Товарные отношения, где лотом выступает живой человек?! Вы не имеете права!
Рявкаю со всей злобой. Характер у меня норовистый и даже страх не притупляет бушующий внутри пожар.
— Осторожно. По краю ходишь.
Мягкое предупреждение. Поднимается с корточек и отходит. Демонстративно отворачивается к окну, застывает на фоне беснующейся за стеклом непогоды, а я, замерев, рассматриваю его широкую спину и рубашку, обтянувшую каждый мускул, там, под этой преградой, необычная татуировка.
Неужели этот зверь верит в бога?
Неужели такие жестокие люди могут выбить церковь на себе? Ведь вера — она призывает к всепрощению, милосердию. Все то, что чуждо этому странному незнакомцу с необыкновенно светлыми глазами.
Иван бы мог походить на альбиноса, но кожа у него смугловата и становится ясно, что он не является носителем подобной генетической мутации.
Ловлю себя на том, что разглядываю мужчину, у меня все внутри беснуется подобно тому шторму, который разгорается снаружи, барабанит страшным грохотом бьющихся о стекло капель.
Тоже поднимаюсь, неуклюже встаю на ноги и смотрю на ленты, что продолжают сковывать запястья.
Презент для босса мафии…
— Ты задолжала мне сегодняшний вечер.
Его глубокий голос жесткий и бескомпромиссный.
– Не стоит набивать себе цену лишними телодвижениями. Сделаешь только хуже. Себе.
Кац продолжает рассматривать непогоду за окном. Неужели не боится, что я схвачу одну из тяжеленных скульптур и попытаюсь размозжить ему череп?!
Хотя…
Хищник уже готов к моему удару, он бдителен и не позволит мне второй раз провернуть тот же трюк.