Его Искушение

Гур Анна

Многое было, многим приходилось ставить жесткие рамки. Всегда справлялась. А сейчас не могу…

Не могу!

Эта последняя мысль вылетает и испаряется под натиском жестких губ.

И пусть я боюсь его, но тело горит от ласк, от желания, которое вспыхивает на лице моего мучителя, стоит ему на меня посмотреть, и проносится гримасой боли.

Я дрожу. Ощущаю силу этой руки, сейчас расслабленно лежащей на моем затылке, почувствовала грубость, когда спустил ладонь и прихватил сзади шею.

В этот момент пальцы сильнее надавили, давая прочувствовать всю скрытую мощь.

Кожа пульсирует в месте соприкосновения.

Прижимает меня к себе, приподнимает, заставляет обвить ногами торс и почувствовать бугор в брюках.

Это ощущение отрезвляет, и я впервые шепчу имя мужчины, желая прийти в себя и его привести в чувства:

— Иван…

Вскидывает голову, смотрит мне в глаза с бешенством.

— Повтори.

— Что?

— Имя мое. Еще раз.

Руки сжимает на моих бедрах, смотрит с таким неистовством. В этом взгляде смешиваются безумное желание и дикая ненависть.

— Иван… — выдохом.

Прикрывает веки на секунду, скрывает от меня свои необычные, страшные светлые глаза и вспарывает мое сознание своим обещанием-угрозой, которое выполнит:

— Завела ты меня, кукла. Мое имя кричать будешь. Сыграешь роль трепетной девочки до конца…

Не дает продохнуть, я тону, иду на дно.

— Какая же ты… — сильный акцент и хриплый возбужденный голос, и еще одно слово, которое чертов русский буквально рычит. Не могу разобрать. Целует меня все яростнее, жестоко нападает. У меня уже губы горят, пьянею от него.

В какой-то момент нахожу себя лежащей на постели, пытаюсь приподняться, но Кровавый пригвождает меня своим весом к кровати.

Касается меня везде, рисует узоры, прикусываю губу, чтобы не позволить стону сорваться.

— Хочу слышать твои крики, куколка.

Чувствую, Иван всегда выполняет свои угрозы. В нем плещется первобытная сила, которой невозможно не подчиниться.

— Как же ты пахнешь, чертова брусника, — рваный выдох.

Почему-то мое возбуждение его злит. Глаза у него темнеют, прищуривается.

И мне от одного такого дикого взгляда страшно становится. Я словно в глаза собственной смерти заглядываю.

Сглатываю и еложу по постели, пытаюсь выползти из-под него.

Все, что происходит… Я хочу этого, внизу живота пожар.

Но мне хочется плакать, потому что я читаю ненависть во взгляде мужчины, который меня купил на одну ночь.

Я для него разовое развлечение.

Кац отстраняется, а я опять смотрю в светлые глаза, полыхнувшие яростью, с покрывшим радужку зрачком. Сейчас наружу прорывается черная суть Ивана Кровавого.

— Хочешь меня?

— Да.

Отстраняется. Щелчок, похожий на грохот, и он вынимает ремень

из шлевок, приспускает штаны, а я на секунду замираю с открытым ртом.

— Искушаешь, чертова кукла, — проговаривает зло, а в следующее мгновение широкая ладонь хватает меня и фиксирует на кровати.

В шоке распахиваю глаза, от страха кровь приливает к моему лицу, отдавая страшным гулом в ушах.

Пальцы сами собой впиваются в руку мужчины, царапая, пытаясь оторвать лапу зверя, но безрезультатно. Он меня держит, как трепыхающуюся бабочку.

— Хватит елозить. Слишком распаляешь, — рычит уже.

Достает защиту. Прикусываю губу.

Я хочу этого мужчину. Я подпадаю под его животный магнетизм. Не знаю, что это, физиология или рок какой-то, но меня трясет и выгибает от его прикосновений.

Дыхание перехватывает и напрочь сносит тормоза.

— С каждым так же горишь?

В растерянности смотрю в серебристые глаза, которые стали черной бездной, зрачок, покрывший радужку, напоминает бездонную дыру, в которой живет моя смерть.

Даже сейчас красив, как сам черт, и почему-то не боюсь.

Наоборот. Его слова как подтверждение, что зацепила.

И мне хочется крикнуть, что со мной все впервые!

С ним впервые!

Никогда никто так не распалял, чтобы в мозгу кисель и одно желание — принадлежать.

Злюсь, когда падает на меня.

— Ты сумасшедший! Ненормальный и знаешь что?! Ты у меня пе…

Меня выгибает и, открыв широко рот, я кричу. Слезы моментально брызжут из глаз. Останавливается. Открываю глаза. Иван завис надо мной, скулы белые, на лбу пот и вены на шее вздулись.

Чувствую, как напряглось литое тело, его запах мускусный и сильный забивается в меня, голова кружится, и я все равно как ненормальная восхищаюсь грацией и силой застывшего над добычей хищника.

Глаза у него сверкают. Там бездна разворачивается, целый ад из переливающихся эмоций.

Он голоден, хочет меня, но держится.

— Не распечатанная?!

Выдыхает рвано, со свистом, ощущение, что ему говорить сложно.

А я лишь выдыхаю, закидываю обмотанные лентами запястья ему на шею.

Хватает мои руки, снимает с себя и зубами развязывает шелк. Зверь. Отбрасывает ленту в сторону, смотрит в глаза и сжимает мои холодные руки своими пальцами, пригвождает к подушке над моей головой и накрывает мой рот своими пылающими устами.

Наклоняется и проводит губами по моим щекам, горячо, а я понимаю, что он слезы мои на вкус пробует.

Опять мои губы накрывает. Иван меня своим поцелуем отравляет, и голова кружится от небывалых чувств.

— Тише, куколка…

Иван не умеет останавливаться на полпути. Завоевание в его характере.