Его (не)приличная ведьма
Шрифт:
Всего одно движение, медленное дразнящее и мы оба выдохнули, цепляясь друг за друга как за спасительный круг. Обхватив его второй рукой за шею, зарылась пальцами в волосы на затылке, закинув ногу на его бедро, и провела рукой по нетерпеливо дрогнувшему стволу еще раз. С оттяжкой, обводя большим пальцем крупную, чувствительную головку. Сходя с ума от чужой податливости и покорности, от нетерпеливого рыка, вызывающего стаю мурашек по всему телу и едва слышного, мучительно-жалобного «Еще…».
Умудряясь даже это слово-просьбу
Я тихо хмыкнула, скользнув языком по краю его уха, сжимая его член чуть сильнее, скользя медленнее. И выдохнула, вырывая из груди своего волка очередной злобный рык:
— Скажи это, волчара. Скажи-и-и…
В ответ меня послали. Хрипло, почти неразборчиво, но откровенно зло и возбужденно. Я легко рассмеялась, скользя мягко, почти без нажима, оттягивая такой желанный для обоих оргазм. И плевать, что ноги подгибаются от перенапряжения, что где-то за грудиной противно кололо и жгло, болезненно ныли отбитые ребра, а мир вокруг смазывался в одно неприлично яркое пятно. Плевать.
Здесь и сейчас под моими пальцами плавился и стонал дикий, хищный зверь. Он целовал меня так жадно, что кружилась голова и растворялась та дикая, сосущая пустота внутри, пугавшая меня до дрожи в пальцах. А от его стонов, от его пальцев, круживших в возмутительной близости от моего лона, я была готова размазать еще парочку некромагов, пережить апокалипсис и встретиться лицом к лицу со всем Советом разом за бокалом виски в пресловутом баре на пересечении Сорок второй и Вашингтон стрит, лишь бы…
Его гортанный стон отозвался сладкой судорогой внизу моего живота. Тихо охнув, я сжала руку сильнее, в пару резких, сильных движений доводя волчару до сумасшествия. Чувствуя, его сперму на собственных пальцах и в первые за охренеть сколько лет наслаждаясь чужим удовольствием едва ли не больше, чем собственным. И это было…
— Я скучал, — тихий шепот, едва слышный за шумом крови в ушах стал последней каплей, переполнившей и без того скромную чашу терпения бедной ведьмы.
— Сволочь, — выдохнула прямо ему в губы, уткнувшись носом в шею и позволяя чужим рукам скользнуть за отвороты моего халата. Не собираясь ничего просить, но точно зная, что этот хвостатый поймет мой далеко не прозрачный намек.
Волк меня не разочаровал. С глухим рыком он вклинился коленом между ног, ухватившись ладонями за бедра. И медленно провел носом по моему плечу, намеренно удерживая меня на тонкой грани между удовольствием, болью и ненавистью к этому чертовому оборотню. Чтобы в ответ на протестующий всхлип, хрипло хохотнуть, делая первой, легкое движение:
— Никакого понятия о приличиях, да, детка? — еще одно скользящее движение. Грубая ткань джинсов вызвала десяток, сотню мурашек по телу, отзываясь сладкой, почти невыносимой болью внизу живота. Я зажмурилась до черных точек перед глазами, сжимая пальцы на его
И, жалобно всхлипнув, запрокинув голову назад. Тугая спираль удовольствия скручивала внутренности, заставляя подаваться на каждое размеренное, терпеливое движение волка. Руны вспыхивали на коже, темной дымкой скользя по телу, окутывая нас обоих и связывая крепче любых заклятий и цепей. Я чувствовала, как сердце пропускает удар за ударом, сбиваясь с ритма от каждого грязного, пошлого словечка, срывающегося с чужих губ. Как колет пальцы от первых искр магии, жгучим ядом разливающейся по венам и я сжала кулаки, пытаясь найти в себе хоть какие-то крохи гребанного самоконтроля…
Разлетевшегося вдребезги от одного лишь резкого, сильного движения твердого колена между ног и ласкового, невесомого поцелуя в шею. Выгнувшись, я громко, протяжно застонала, содрогнувшись в приступе острого, слепящего удовольствия.
Обессиленно повиснув в объятиях довольно хмыкнувшего волка и даже не став возражать, когда меня медленно, лениво поцеловали, подхватив на руки и потащив вглубь квартиры. В кои-то веки засунув свою самостоятельность и независимость в задницу и позволив себя опекать.
Получать заботу от этого чертового засранца альфы было… Приятно?
16
— Какого хрена?! — от тихого злобного рыка живот свело сладкой судорогой предвкушения.
— Какого хрена что? — развалившись в любимом кресле, я лениво покачивала ногой, закинутой на подлокотник. Совершенно не испугавшись ни грозного оскала, ни свирепого бешенства в диких, желтых глазах. И нагло продолжая испытывать на прочность терпение одного мохнатого засранца.
Кайл зарычал громче, зажмурившись и стиснув челюсть так, что вздулись мышцы на шее. Голый по пояс, босой и лохматый, со скользящими по плечам каплями воды после душа он был бесподобен. Греховен. И совершенно, просто бесчеловечно зол.
— Почему я… У меня… — волк подавился воздухом от возмущения, но все же сумел раздраженно-обиженно выдать, скрестив руки на груди. — Зачем ты это сделала?!
— Что именно из того, что я сделала, зачем? — растянув губы в тонкой ухмылке, я сделала еще один глоток отвара. Прогорклого, отвратно воняющего и убивающего всякую тягу к новым магическим экспериментам.
К постельным, в общем-то, тоже. Но мне такие подвиги в ближайшее время и не светят. Хотя…
Оборотень в два шага сократил разделяющее нас расстояние. Опершись рукой на спинку кресла, он наклонился так близко, что я кожей чувствовала жар, исходивший от его тела. И медленно, откровенно дразняще провел кончиком носа по моей щеке, горячо выдохнув прямо мне в ухо:
— Детка, я здоровый мужик. Я люблю трахаться много, со вкусом и долго. А еще не прочь иногда передернуть, чтобы сбросить напряжение…