Его (не)приличная ведьма
Шрифт:
Мой довольный смех оборвал хриплый, жалобный стон. Острые клыки вошли в кожу легко, как нож в масло, прокусив до крови и ставя очередную метку. Посылая по телу волну сильного возбуждения и горько-сладкого желания, оседающего вязким привкусом на языке. Того самого, что невозможно было терпеть и невозможно утолить простым, случайным сексом, без обязательств и имен.
— Моя…
Вдох-выдох. Прямо в губы, глядя глаза в глаза, сжав пальцами мои запястья до боли и синяков. И все что я могу, это покорно подставлять беззащитное горло, подчиняясь и проклиная себя за эту чертову слабость.
И
Определенно нет.
— Моя маленькая, сладкая Мо-о-ор…
Я широко, шало улыбнулась, с силой проводя ногтями по его широкой спине. Оставляя глубокие царапины на смуглой, горячей коже.
— Как много слов, волче… Как мало дела… — я выгнулась, закусив губу и зарываясь пальцами в непослушные темные пряди. Коротко хохотнула и впилась в губу очередным влажным, долгим, невыносимо пошлым поцелуем.
Ярость? Ненависть? Злость? Долг и выбор?
Да в Бездну все это! Только страсть, обоюдная и всепоглощающая. Сжигавшая дотла кислород в наших легких, в обжигающем дыхании — одном на двоих. И никаких глупых доводов разума, логичных причин или связных мыслей. Ни-че-го. Кроме нас двоих, инстинктов и эмоций. Когда не знаешь, где заканчиваешься ты и начинается твой партнер, да и…
Кого это волнует?
Первый толчок оказался неожиданным. Утонув с головой в мареве томных, тягучих ласк, я опять упустила тот момент, когда щелкнула пряжка ремня, а в следующую секунду Кайл заполнил меня одним медленным, сильным движением. И, прижавшись губами к моему уху, насмешливо протянул:
— Ну что, детка? Поехали?
Ядовитый ответ так и просился с языка, и я даже открыла рот, намереваясь высказаться. Но вместо едких, колючих слов с губ сорвался жалобный стон. Потому что это животное легко прошлось языком по особому местечку под линией челюсти, прочертив влажную дорожку до выступающих ключиц. Посылая электрический разряд удовольствия по телу, заставляя меня дрожать и хныкать, умоляя о большем.
В который уже раз засовывая свою гордость далеко и глубоко. Впиваясь ногтями в поджарый бок, вычерчивая на влажной от пота коже замысловатые узоры. И поддаваясь на каждый толчок, снова и снова. Теряя голову окончательно и бесповоротно, целуя зло и сильно этого невыносимого, упрямого, деспотичного волка.
Своего волка. И хрен я кому-то его отдам. А о том, что творится в этом долбанутом на всю голову городе, полном всякой сверхъестественной херни я подумаю завтра. Если это все еще будет актуально.
— Еще… — мой шепот тонет в окружающей тишине, нарушая хрупкое, мучительно-сладкое наслаждение. Медленное и такое плавное, что хочется крикнуть, ударить, причинить боль нагло и самодовольно ухмыляющемуся Кайлу. — Ну же!
— Скажи…
А впрочем, какого хера?!
Облизнув пересохшие губы, я ухватила его за шею, заставляя наклониться ниже. Скользнув языком по кромке уха, я протянула, провоцируя своего хищника:
— Мне найти другого волка? Сильнее, лучшее, выносливее?
Громогласный, злобный рык гулким эхом прокатился по квартире, отдаваясь вибрацией в моей груди. Я засмеялась, откинув голову назад и раскинув руки в сторону, глядя прямо в дикие, желтые глаза. Нарываясь так откровенно, что это было даже неприлично.
Чтобы тут же забыть обо всем на свете, когда меня резко перевернули, заставив встать на колени и прижимая за шею грудью к полу. И все, что я успела, это сделать один единственный вдох, после чего в голове не осталось ни единой связной мысли. Только сильнее, резкие, быстрее толчки. Боль от укусов, капли крови на идеальном паркете. И накрывающее с головой, слепящее, невероятное наслаждение, рассыпавшееся белыми искрами магии вокруг. Такое сильное, такое искреннее, что я бессильно рухнула на пол, тяжело дыша и не имея ничего протия сильных, крепких рук, прижимавших меня к горячему телу оборотня.
Я лишь сыто, лениво улыбнулась, едва ли не мурча от осторожных, бережных прикосновений языка к мелким царапинам от когтей. И позволила себе закрыть глаза, греясь в объятиях мужчины.
Своего мужчины. Своего волка. Своего…
21
Волк — это не только когти и клыки. Это инстинкты, заключенные в теле человека, не обремененные понятием морали и общепринятых норм.
Кайл это знал всегда, принимал как само собой разумеющееся. И ревностно охранял территорию, вгрызаясь в глотку каждому, кто пытался оспорить его право на власть и стаю. Он тренировал бет, гонял заблудших чужаков-омег и ставил безопасность стаи и логова выше всего. Не особо церемонясь с теми, кто пытался противостоять воле и приказу альфы.
Широко зевнув и лениво потянувшись, мужчина перевернулся на спину, притягивая крепко спящую девушку к себе поближе. Цепко сжимая ее в собственнических, крепких объятиях. А та, совсем по-кошачьи потерлась щекой о его грудь и вольготно закинула на него сначала руку, а затем и ногу, прижимаясь теснее.
— Ведьма, — беззлобно хмыкнул Монтгомери, невесомо пройдясь пальцами по взъерошенным светлым волосам. И прикрыл глаза, сдаваясь и признавая, что здесь, рядом с вздорной, упертой девчонкой он…
Дома. Его зверь не хочет куда-то бежать, не рвется с цепей самоконтроля. Его не тянет искать приключений или драться до вкуса сладкой крови на языке. Он не стал дрессированным, ручным песиком на побегушках, нет. Но все чаще хотелось просто сидеть у дивана, закрыв глаза и наслаждаясь ощущением тонких пальцев, мягко перебирающих волосы на затылке. Вдыхая полной грудью пряный аромат чертовки, тесно переплетавшийся с его тяжелым, звериным запахом. Отметившим ее раз и навсегда, недвусмысленно намекая каждому, кому принадлежит эта проклятая ведьма.