Его невинная добыча

Ковалевская Алиса

Она сглотнула, застыла. Высокая грудь её тяжело вздымалась, глаза сверкали страхом и вызовом.

С трудом отведя взгляд от её лица, я осмотрел ногу. Стопу её от пятки до середины пересекал длинный, воспалённый порез. Вот же… Мягко надавил на покрасневшую кожу и почувствовал, как зверёныш напряглась ещё сильнее.

— Не люблю бракованные вещи, — выговорил я и надавил на порез сильнее.

Шумно втянув воздух, она сжала зубки. Глядя ей в глаза, я провёл пальцем ещё раз, почувствовал неровные края пореза и выпустил ногу.

Ева

не шелохнулась. Лежала передо мной полностью подчинённая и непокорная. Да, непокорная, мать её! Я видел это непокорство в блеске её глаз, чувствовал в каждом выдохе. Эта непокорность раздражала меня точно так же, как и нежелание выполнять то, что я говорю, но в то же время нравилась мне. Да. Именно это в ней мне и нравилось — то, что она будила во мне. Чувства, эмоции, вызвать которые в последнее время не могло практически ничего.

Вытащив из нижнего ящика прикроватной тумбочки небольшую аптечку, я присел на постель рядом с Евой. Приподнявшись на локтях, она посмотрела на коробку в моих руках, потом — на меня.

— Я не понимаю тебя, — сказала тихо, натянуто.

— Ты и не должна меня понимать, — отложил крышку. — Ты должна выполнять то, что я говорю.

Она уселась. Согнув в колене, подтянула к себе одну ногу и стала наблюдать за тем, как я перебираю блистеры и пузырьки. Грёбаные врачеватели души и тела насовали мне столько всякой чертовщины, что разобраться в этом было почти невозможно. Если бы я жрал все пилюли, что мне прописывали, должно быть, превратился бы в идиота.

— Придётся тебя немного подлатать, — найдя то, что мне было нужно, я обхватил её стопу. Изящную, узкую, с аккуратными пальчиками. Стопы, пожалуй, были самым большим её достоинством.

Смочив ватный тампон средством для обработки, я приложил его к ране. Ева сделала глубокий вдох, впилась пальцами в покрывало, но даже не пискнула. Я поднял взгляд к её лицу.

Она смотрела на меня прямо, без утайки. Словно была не шавкой, а… Породистая гончая, ни дать ни взять.

— Почему ты сказал тому человеку, что я твоя невеста? — спросила она. — Ты же купил меня. Почему ты соврал ему?

— Потому что мне так захотелось, — я снова прижал тампон к её стопе. Надавил, стирая выступившую сукровицу.

— Вы похожи, — вновь заговорила она, когда я, убрав вату, нанёс мазь и принялся перебинтовывать ногу. — Кто он такой?

— Не твоё дело, — один оборот, другой.

Закончив, я поднялся. Собрал вытряхнутые из аптечки таблетки в горсть и пошёл к двери. Чувствовал, что зверюшка смотрит мне вслед. Запах ванили щекотал ноздри, действовал на нервы. Прикосновения к ней отзывались внутри меня напряжением, перед мысленным взором так и стояли длинные голые ноги и маленькие изящные стопы.

— Ты куда? — спросила она. Я услышал, как зашуршало покрывало.

— Это тоже не твоё дело, — остановился возле двери.

Она спустила ноги с края постели, одёрнула подол и теперь сидела, сложив руки на коленях, подобно выпускнице института благородных девиц.

— Если выйдешь из комнаты, — пройдясь по ней взглядом, выговорил я, не шутя, — запру тебя. И не здесь, Ева. Внизу. В цокольном этаже есть несколько подходящих комнат.

— Хочешь сказать, что запрёшь меня в подвале?

— Именно, — отрезал я и вышел в коридор, захлопнув за собой дверь.

Проклятая девчонка! Невеста…

Сбежав вниз по лестнице, зашёл в кухню и швырнул таблетки в ведро. Заметил Наталью.

— Несколько часов меня не будет, — выговорил, направляясь к выходу. — Никого на территорию не пускать.

— А если снова приедет ваш брат? Или ваша…

— Никого, — отрезал я жёстко и вышел в холл. Накинул кожаную куртку, достал из кармана связку ключей и, зажав в кулаке, вышел из дома под мелкий моросящий дождь.

6.2

Оказавшись в гараже, я сдёрнул брезентовый чехол с автомобиля, стоящего ко мне ближе всего. Белый Хаммер с широким хищным бампером, простоявший без дела больше трёх лет, казалось, готов был сорваться с места, едва я сяду за руль.

Подойдя ко второй машине, я сдёрнул чехол и с неё, затем с третьей — до тех пор, пока передо мной не оказался чёрный Ягуар. Он-то и был мне нужен.

Пока меня не было, мои люди позаботились о том, чтобы всё здесь было в порядке.

Проведя ладонью по блестящему капоту Ягуара, я с удовлетворением открыл дверцу и сел за руль. Дверь гаража поднялась, стоило мне нажать кнопку на пульте. Чёрный Ягуар, подобно дикой кошке, заурчал и, изголодавшийся по свободе, сорвался с места.

Выехав за пределы территории особняка, я тут же прибавил скорость. Опустил стекло и вдохнул влажный, со смесью запахов пыли, сырой земли и прелых листьев воздух, понимая, что вдыхая его, больше ничего не чувствую.

Та проклятая авария действительно изменила меня. Два с половиной года, проведённые в коме, последующая длительная реабилитация… Только зачем всё это? Там, в горах, я ни раз задумывался о том, что лучше бы мне было действительно сыграть в ящик. Но я выжил. Выжил и, вопреки всем условностям, правилам и законам логики, пришёл в себя тогда, когда все уже считали меня трупом.

— Проклятая жизнь, — процедил я, вжимая педаль газа.

Стрелка на спидометре, взвившись, перескочила отметку в сотню километров, после — в полторы. Ягуар, рассекая жёлтым светом фар пелену дождя, покорно нёсся вперёд. Да, красивый мощный автомобиль был покорен мне, тогда как оставшийся дома зверёныш…

— Откуда ты взялась? — выдавил я, глядя сквозь лобовое стекло на уходящую к горизонту полосу асфальта.

Вспышка. Висок пронзило болью, но останавливаться я не собирался — напротив, выжал газ до предела. До предела, на котором находился сам.