Его невинная добыча
Шрифт:
То, что когда-то казалось мне важным, потеряло значения. Грат стал чужим, деньги, еда, алкоголь больше не приносили удовольствия. Один день ртутью перетекал в другой — похожие друг на друга, словно близнецы, они сливались в пугающую бесконечность.
До тех пор, пока в этой бесконечности не появился странный зверёныш, а вместе с ней — раздражение, интерес и прочие, пусть и смазанные чувства, что мне казались уже невозможными. Зверёныш…
Боль в виске становилась сильнее. Стиснув зубы, я резко нажал на тормоза, и Ягуар, взвизгнув, встал поперёк
Звук тормозов, боль в плече, удар…
— Будь ты проклят, — сквозь зубы выдавил я и открыл бардачок.
Ожидания не обманули меня, как и память.
— Ну здравствуй, — взял я бутылку бренди, пролежавшую тут с тех самых пор, когда я сидел за рулём этой машины в последний раз. Подарок друга, по несчастливой случайности оказавшегося со мной в одной машине в день покушения. В отличие от меня, ему не повезло. А может быть, как раз наоборот…
— Видишь, Митька… — отпил глоток прямо из горла и сжал стекло. — Вот так вот…
Боль потихоньку отпускала, вздувшаяся на виске вена пульсировала уже не так сильно. Заведя мотор, я выровнял Ягуар и снова повёл его вперёд к горизонту, в который упиралась полоса мокрой дороги.
Девчонка. Забавный зверёныш, которого я хрен знает зачем назвал перед братом своей невестой. Хотя… Действительно, почему бы нет?
Несколько мелких капель, собравшись в одну большую, ручейком побежали по стеклу.
— Почему бы и нет, — проговорил я вслух и, не останавливаясь, сделал ещё один глоток бренди.
Она, по крайней мере, вызывает во мне хоть что-то. Что именно — не важно. А когда надоест… Когда надоест, тогда будет видно, что дальше.
— Что скажешь, Митяй? — ещё один глоток.
Ответом мне, ясное дело, послужила тишина. Тишина и дождь, забарабанивший каплями по стеклу. Ни дать ни взять, привет с того света. С того или с этого. Смотря, где именно находился я сам. Ибо сказать этого с уверенностью я не мог.
И только малышка Маугли…, Девчонка, сумевшая пробудить во мне что-то живое.
В особняк я вернулся глубокой ночью. Оставив заляпанный грязью Ягуар возле дома, поднялся по крыльцу и, остановившись у двери, обернулся на дорожку. Фонтаны, несмотря на усилившийся дождь, по-прежнему были включены. Подсвеченные бледными лампами, они выделялись на фоне ночи бледными расплывчатыми силуэтами. Донёсшийся до меня крик птицы был коротким и нервным, словно кто-то, схватив, пережал ей горло.
Простояв несколько минут, я вошёл в дом, и меня тут же окутал едва ощутимый знакомый запах восточных пряностей с лёгкой примесью корицы. Но теперь к ним примешалось что-то ещё. Что-то, чего прежде никогда не было. Сладкое, раздражающее и одновременно вызывающее забытое напряжение.
Показалось?
Заперев дверь, я прислушался, но дом был погружён в тишину. Темноту разбавлял только падающий сквозь ветровое стекло свет стоящего у крыльца фонаря.
Не включая освещение, я прошёл вперёд, к лестнице, однако подниматься не стал — свернул в сторону кухни. Чёрный кофе, который я взял по пути обратно на заправке, был похож на жидкий дёготь. Ничего лучшего ждать и не стоило.
Внезапно до слуха моего донёсся шорох. Прищурившись, я всмотрелся в темноту, бесшумно втянул запах, присущий дому: восточные пряности, корица… Да, ваниль. Та самая ваниль.
— Сколько раз нужно повторить, чтобы ты меня поняла? — глухо спросил я и ударил по выключателю.
Глаза резанул яркий свет, сидящая на столе девчонка подскочила, едва не выронив коробку с конфетами, которую держала в руках. Несколько конфет, выпав, стукнулось о пол.
Спадающие на плечи, спину, деревянный стол волосы, перемазанные шоколадом губы…
— Я предупреждал тебя, что будет, если ты ослушаешься? — вкрадчиво спросил я и, подойдя к столешнице, резко выдвинул ящик.
Достал один нож, убрал обратно. За ним другой — с широким лезвием и, посмотрев на неё, приказал:
— А теперь подойди ко мне.
— Руслан… — губы её шевельнулись почти беззвучно. — Я подумала… — Она стояла не двигаясь и всё так же держала почти пустую коробку. — Подумала, что могу выйти на кухню и поесть. Я так хотела есть…
— Подойди ко мне, Ева, — проговорил я медленно, не сводя с неё взгляда. — Снова я должен тебе повторять. Снова, Ева, я должен повторять, хотя говорил, как сильно не люблю делать этого.
6.3
Несколько долгих, прошедших в тишине секунд, девчонка смотрела на меня. Прямо, со страхом и вызовом. Только сейчас, в ярком освещении кухни, я заметил в радужке её глаз маленькие янтарные крапинки, придающие взгляду особенную выразительность.
Положив коробку на стол, она подошла ко мне. В каждом шаге её чувствовалась опаска и в то же время неповиновение, отразившееся во мне ещё большим гневом.
Едва между нами осталось около полуметра, я сгрёб ворот её платья. Дёрнул девчонку на себя, и она, как и днём на лестнице потеряв равновесие, повалилась на меня, уперевшись ладонями в грудь. Снова вздёрнула подбородок и упрямо посмотрела мне в глаза.
— Чёрт бы тебя побрал! — не выдержав, процедил я и рывком развернул её к себе спиной. Собрал в горсть волосы чуть ниже её лопаток и резким движением полоснул лезвием.
Тяжёлые, густые, они тёплым шёлком опутали пальцы, заструились по ладони.
— Ты что?! — на этот раз скрыть просочившийся наружу испуг она даже не попыталась.
Вывернувшись, попятилась, но далеко уйти ей не удалось — выпад, и я, припечатав её к столешнице, продолжил начатое.
— Руслан, нет! — запротестовала она в истерике, пытаясь увернуться.
Локон за локоном, прядь за прядью спутанные, с кое-где оставшимися колючками волосы падали к нашим ногам, покрывая пол.
Шумно дыша, Ева сделала ещё несколько попыток высвободиться, а после, смирившись, вцепилась в край столешницы и стояла так, пока я не отбросил нож в сторону.