Его огонь горит для меня. Том 2
Шрифт:
Редкие мысли о красавце бывшем женихе я гнала подальше. Обиднее всего было то, что злиться на него по-настоящему по-прежнему не получалось. В глубине души я уже признала его своей парой, а дальнейшее воспринимала как препятствия на пути к взаимопониманию. И даже сейчас мне казалось, что если бы Ринар знал меня, если бы у нас была возможность познакомиться по-настоящему, то ничего из этого бы не случилось. Кроме того, мысли раз за разом возвращались к кинжалу, который я с такой лёгкостью в него метнула.
Никогда раньше мне не доводилось ранить живое существо, а в него кинула не задумываясь. И за это было стыдно.
Хоть с самого начала и было понятно, что император мне не партия, слишком мы разные, но наша связь была яркой, хоть и болезненной, и я летела на этот огонь с упорством самого глупого мотылька. Верить в то, что он хотел моей казни, было обидно и больно, но других трактовок ситуация не имела. В зал нарочно не пустили свидетелей, меня подставили, а жених предпочёл убрать меня чужими руками вместо того, чтобы защитить. И он знал, что я невиновна. Никаких оправданий придумать было невозможно. Навязанная Советом жена мешала, и он решил устранить её таким способом. Это называется большая политика, ставки слишком высоки, чтобы позволить себе быть порядочным.
Однако в глубине души было горько и досадно именно от того, что я не была равнодушна к Ринару. Я позволила себе романтические мечты, считать его женихом и будущем мужем, поэтому его поступок царапал особенно сильно. Это была не просто попытка убийства или покушения, за которой стояли неизвестные или неприятные люди. Это было предательство человека, которого я зачем-то мысленно подпустила к себе.
Сейчас я была свободна от его влияния и опасности меня ожидали другие, кроме того, у меня появился друг, а это гораздо важнее, чем неудавшаяся первая влюблённость. С этими мыслями я и заснула, чтобы вскинуться на кровати через короткое время, когда в дверь постучали. Вопреки страхам, это были не Ринар и Шаритон, а сынишка хозяйки, прибежавший разбудить нас перед отправлением. Позавтракать не успели, пошли объясняться с Расимом на голодный желудок.
Крики с соседнего двора доносились даже до нас, приблизившись, мы даже узнали голоса.
— Пора ехать, Расим. Тебе сказали, что девчонка здесь комнату не брала, либо малец её впутал в неприятности, либо она сама спуталась с каким-нибудь даем и ночевала у него. Зря ты слюни пускал, не твоего полёта птичка.
— Подождём ещё десять минут, может птичка и прилетит, — хохотнул самый старший.
— Доброе утро, господа. У нас с Кассилем возникли срочные дела, и мы вынуждены отстать от каравана. Спасибо вам большое за угощения, компанию и внимание. Дальше мы сами.
Расим скрежетнул зубами и злобно покидал какие-то вещи в телегу. Не говоря ни слова, он запрыгнул на козлы и со всей силы хлестнул запряжённых животных по серым лоснящимся бокам. Такой жестокости я не ожидала и вздрогнула всем телом, когда несчастный буйвол взревел и рысцой потрусил в предрассветную темноту. Остальные возницы вежливо попрощались и двинулись следом.
Кассиль выразительно посмотрел на меня, а я пожала плечами. Вернувшись, мы завалились спать и провалялись в постели до середины дня. Еду подавали в общем зале, где после сытного обеда мы столкнулись с небольшой группой хорошо одетых обеспокоенных людей. Худенькая невысокая брюнетка держала на руках спящего мальчишку.
Компания взяла еду на вынос, размяла ноги и начала загружаться в свой экипаж. Путешествовали они на небольшом дилижансе, запряжённом двумя массивными талирами под управлением двух всадников. Кассиль смотрел на дилижанс с таким детским восторгом, что я не удержалась и спросила:
— Извините, не найдётся ли у вас двух свободных мест для нас?
Измождённая брюнетка мазнула по мне взглядом и кивнула.
— Солнечного дня. Места есть, но дальнейшем мы планируем двигаться практически без остановок до самой Сарканы.
Переглянувшись, мы с Касом кивнули друг другу и залезли в дилижанс. Из десяти мест занято было только шесть, не включая нас. Сам дилижанс был деревянным и выглядел крайне колоритно. Ярко-жёлтые колёса и жёлтый орнамент по кабине, добротная вельветовая отделка внутри. Стоимость приятно удивила — всего серебряный на двоих. С одной стороны, срочности у нас не было, а с другой месить влажные весенние дороги пешком или ехать в сомнительной компании не хотелось.
Украдкой я рассматривала пассажиров. Девушка с ребёнком была взвинчена до предела, эмоции хорошо читались на бледном личике. Её сопровождали двое мужчин, все они постоянно кидали обеспокоенные взгляды на спящего мальчишку. Остальные, пожилая дама в тёмно-бардовом и её муж, смотрели сочувствующе как на мальчика, так и на его сопровождающих. Судя по росту, ребёнку было около четырёх-пять лет.
Первой заговорила дама, потеребив платок в руках, она обратилась к девушке.
— Дая Янина, как мальчик?
— Кажется, также. Надеюсь, что мы успеем.
— Конечно, успеем. В Магистрате лучшие лекари, уверена, что вам помогут.
В разговор вступил один из мужчин, сопровождавших молодую девушку.
— Мы обращались к лучшим лекарям, но дело в проклятии. Там наложены такие чары, что снять его сможет только очень сильный маг.
— Зачем кому-то проклинать ребёнка? Борьба за наследство? — не скрывая любопытства, спросил спутник дамы в бордовом.
— Нет, — тихо ответила молодая брюнетка, — другой ближайший наследник я, а также дядя мальчика, но он вне подозрений, очень любит племянника.
Метнув взгляд на пожилого сопровождающего, она покачала мальчика на руках. Атмосфера в дилижансе была напряжённая, а мне стало жалко и сына, и его юную мать. Видно было, как сильно девушка любит ребёнка и как трепетно прижимает к себе маленькое тельце. Мне стало неловко, что нам пришлось быть свидетелями этой драмы.
Молчание в дилижансе было тяжёлым, а я никак не могла отвести взгляда от чужой беды, рассматривая участников. Сложилось впечатление, что мужчина в тёмно-зелёном сюртуке был отцом Янины, они были довольно сильно похожи, даже хмурились одинаково. Периодически он щупал пульс у мальчика и, как мне показалось, вливал в него энергию. Второй сопровождающий был сильно старше, но смотрел только на мальчишку, Янину и её отца взглядом окидывал лишь изредка.
Сама Янина была красавицей даже не смотря на трагичное выражение, застывшее на лице, и обкусанные губы. Тонкие черты, светлая кожа и светло-карие, почти янтарные глаза, обрамлённые густыми длинными ресницами. Наблюдать за ней было горько, потому что горькие эмоции девушки были написаны на лице.
Дважды дилижанс делал короткие остановки на небольших постоялых дворах. Кто-то из пассажиров брал еду, кто-то пользовался туалетом, но ни одна из остановок не длилась более пятнадцати минут. Дилижанс ехал очень быстро и к сумеркам мы заехали в горную местность. Дорога петляла, местами превращаясь в серпантин, мы взбирались всё выше, а я была рада, что не пришлось идти в эту гору пешком.