Его ребенок
Шрифт:
— Кристина тоже Ливанова?
Настя кивнула, а Марк никак не мог понять, что здесь не так. Не будь он так взбешен и работай его мозг более цепко, он бы уловил несоответствия быстрее. А пока только ощущал, что что-то не дает ему покоя.
— Почему ты молчала о старшей дочери, Насть? Словно мы тут в шпионские игры играем.
— Я же пыталась рассказать о ней тебе позавчера и… сегодня хотела.
— Почему не раньше? Зачем на пустом месте тайны разводить?
— Она же… она…
— Похожа на Кристину…
«На обеих
— Просто она… а потом я…
Настя, запинаясь, что-то мямлила, а у Марка все похолодело внутри.
Он и забыл, что такое бывает. Ощущение невосполнимой потери, которое мгновенно выжигает холодом внутри тебя все внутренности и чувства. Так было, когда умер его отец, было так и когда умерла Кристина.
И сейчас. Сейчас Марк ощущал то же самое. Потому что мужчина наконец-то поймал за хвост ускользающую мысль, которая не давала ему покоя с самого начала разговора.
— Ты не была беременна, — практически прохрипел Скольников не вопрос. Утверждение.
Наверное, только сейчас он окончательно осознал, что между ним и Кариной все действительно кончено. Ведь не сможет же он теперь быть с ней – не после того, как понял, кто ее мать. Прежде его даже не смущало, что она ему в дочери годилась, а теперь это казалось каким-то извращением. Он ведь все еще помнил молодую Кристину, а сам был с Кариной... Спал, ласкал, любил…
— Поэтому и не говорила, — прошептала Настя, — Мы же виделись с тобой за два месяца до смерти Кристи.
Да, в октябре. Двадцать лет назад. И Карине в ноябре исполнилось двадцать. После их ссоры он совершенно точно не забудет дату ее дня рождения.
— Она из-за этого уехала? — усмехнулся Марк, не веря собственным словам. — Залетела от кого-то и сбежала от меня?
— Марк…
— Да что Марк? Ты можешь мне рассказать все по-нормальному? Не стоит хранить тайны покойной сестры. Я думаю, она с того света тебе только спасибо скажет, если ты поможешь мне во всем разобраться. Ведь Карина ее дочь?
— Ты говорил о девушке… С которой ты… Неужели?
Настя прикрыла рот дрожащей ладонью, а по ее щекам потекли слезы, которые Марка, увы, совсем не трогали.
— Да, тогда я говорил о Карине.
Киреева смахнула слезы и как-то странно на него посмотрела, словно боялась открывать ему правду, но потом она отвела взгляд и, дернув головой, все же зашла на кухню.
— Она же перевелась тогда в местный институт, — заговорила женщина, смахнув слезы и сев напротив меня.
— Да, и жила у вашей бабушки, я помню.
— Альберт учился тогда на последнем курсе и жил по соседству. Он никогда не рассказывал как, но в итоге они сошлись. Кристя забеременела от него.
— Вот так просто? — Марк усмехнулся, чувствуя, что дуреет еще сильнее. Его, значит,
«Все, прекращай», — мысленно приказал он себе. О мертвых либо хорошо, либо никак.
— Я не знаю, просто они сошлись или не просто, — покачала Настя головой. — Повторяю, Алик никогда мне не говорил об их отношениях.
Все веселее и веселее…
— Подожди, подожди… Так они и правда сестры?
Марк задрал голову, утыкаясь взглядом в потолок. Он говорил о Кристине, которая сейчас как раз была на втором этаже. Но Настя лишь нахмурилась, словно не понимая его, и тогда Марк пояснил:
— Ты родила от мужика сестры? Потому-то он на тебе и не женился?
— Пожалуйста… — Настя сжалась, а Марк почувствовал, что его понесло. Настолько, насколько это было возможно с его практически железобетонной выдержкой.
— Что пожалуйста? А дочери… Прости, дочерям почему не сказала, что это все, — он развел руками — фикция? Ведь Карине же ты тоже сказала, что я твой будущий муж? Ведь так, Насть?
Она вздрогнула, а ему и ответа уже не требовалось.
— Марк, прости. Я же не знала, что вы вместе…
— Да-да… А тяга к мужикам младшей сестры у тебя, видимо, на подсознательном уровне, да?
Настя зажмурилась, а Марк быстро перескочил с одного вопроса на другой, гася в себе неуместную язвительность. Все, выпустил яд. Хватит. Не по возрасту ему это было – отыгрываться хоть и на глупой, но все же женщине.
— Карина знает, что приемная?
— Нет, она даже по документам моя. Я, когда приехала к похоронам, так и осталась с ними, а потом…
— Все-таки дорвалась до жизни сестры? Как? Подделала свидетельство о рождении?
— Это было несложно. Альберт вообще ничего не соображал тогда, бабушка через месяц тоже умерла, и я… Я… Только ничего хорошего не вышло, — Настя заплакала в голос, — Алик начал сильно пить. Постоянно винил себя в смерти Кристи, не обращал на девочек никакого внимания. Начал меня бить, и я все же вернулась домой. Папа с мамой тогда разменяли квартиру, переехали в однушку, продали дачу, потом бабушкину и нам с девочками взяли нашу квартиру. Я любила ее всегда! — резко прокричала Настя. — Не меньше Кристины! Так что не надо на меня так смотреть… — всхлипывая, добавила она.
А Скольников, наверное, впервые в жизни настолько растерялся, что не уследил за собственным взглядом. Он даже не понял, как именно не так на нее смотрел, а потому просто поднялся. Говорить больше было не о чем.
Копаться в личной жизни бывшей ему было совершенно не нужно, да и не хотелось. Хотелось поговорить с Кариной. Теперь хотя бы было ясно, почему она была так воинственно настроена. Одно дело – услышать обыкновенную сплетню, другое дело – когда тебе о ней сообщает мать, которую ты считаешь родной.