Его сильные руки
Шрифт:
– Здесь похоронены пятеро моих братьев. Я – самый старший, и хотя они умерли очень давно, я помню каждого из них так живо и отчетливо, словно мы только вчера вместе валялись в траве, играя в солдатиков.
– Мне очень жаль, мистер Делакруа, – прониклась сочувствием Энни.
– Merci. [10]
– Вы позволите спросить… Впрочем, не важно.
– Спрашивайте. То, что вы проявляете любопытство, вполне естественно. Мои братья умерли один за другим в течение недели,
10
Спасибо (фр.).
– Значит, вы – единственный оставшийся в живых их сын?
– Нет. У меня еще пять сестер и брат. Они родились уже после эпидемии и намного младше меня.
Энни задумчиво покачала головой, поражаясь тому, какую страшную утрату пришлось пережить его родителям, и восхищаясь их стойкостью, позволившей начать строить семью заново.
– Ваша мать, должно быть, очень сильная женщина. Не представляю, как я смогла бы потерять одновременно столько детей, а затем решиться обзавестись другими.
– Не все креолы ведут такую фривольную жизнь, как я. Несмотря на недостаток жизненного опыта и ограниченную сферу влияния в семье, моя матушка сумела остаться сильной, терпимой и любящей женщиной.
– Вы подвергаете меня наказанию за мое насмешливое заявление в опере. Помните, когда я сказала, что хочу быть похожей на креольских женщин? Я была не права, смешивая их в единый образ без разбора. – Энни застенчиво улыбнулась. – Стоит мне вообразить себя самой справедливой и мудрой на свете, как я говорю что-нибудь несуразное.
– Все мы совершаем ошибки, мадемуазель. В общении с людьми бывает так, что суть не всегда находится на поверхности.
Небо снова заволокло тучами, и начался мелкий дождик. Энни не сразу это заметила, потому что разглядывала Делакруа, задумавшись над его последними словами.
– Я совершенно согласна с вами, мистер Делакруа, – сказала наконец она. – Например, вы представляетесь окружающим легкомысленным прожигателем жизни, но за этим фасадом скрывается что-то существенное.
Он громко рассмеялся и, поднявшись, протянул ей руку.
– Вы отдохнули, мадемуазель? – На его лицо снова вернулось снисходительное, самодовольное выражение. – Начался дождь. Кроме того, мне бы не хотелось давать вашему дяде повод думать, что его племянница сбежала со мной. Я не дрался на дуэли уже две недели и не имею ни малейшего желания прерывать затянувшийся период хорошего поведения. Видите ли, я обещал это матери.
– Да, я отдохнула, – натянуто ответила она и подумала, что, похоже, настроение у Делакруа изменчиво, а характер слишком сложен для понимания. Она оперлась на его руку и встала, а когда попыталась отнять ее, он крепче сжал ее, осторожно притянув к себе, и они оказались на расстоянии нескольких дюймов
– Что… что вы делаете, мистер Делакруа? – пробормотала Энни, в упор глядя на его красивые губы, слегка искривленные в лукавой усмешке.
– Я все же склоняюсь к мысли о том, чтобы продемонстрировать вам свою испорченность, мадемуазель. Я обещал матери не драться на дуэли. Но ничего не говорил о том, что не стану соблазнять хорошеньких женщин на кладбище.
Энни смотрела на него как загипнотизированная. Она не могла оторвать глаз от его губ, которые неуклонно приближались.
– Обычно принято закрывать глаза, когда тебя целуют, – прошептал он.
Энни послушно закрыла глаза. Но вместо тепла его губ ощутила прохладу дождевых капель. Через минуту полило как из ведра, и разразилась настоящая гроза.
– Вам повезло, – пробормотал он. – Вас спасло провидение, сошедшее на землю в День всех святых. – С этими словами он взял Энни за руку и повел к протестантской части кладбища, где она могла укрыться от дождя в тетушкином экипаже.
Энни была потрясена и разочарована, поэтому двигалась как во сне. Позже, намного позже она пришла в себя и попыталась понять, что произошло и почему она почти позволила ему поцеловать себя…
Глава 7
– В Англии ни одна благородная дама не отправила бы свою племянницу за покупками, – ворчал Реджи, волочась следом за Энни, которая вышагивала вдоль торговых рядов рынка с огромной корзиной, висящей на локте. – Ведь существуют слуги, которым за это платят.
– Все ходят на рынок, – спокойно ответила Энни. Она взяла с прилавка гроздь сочного винограда, тщательно осмотрела ее и положила в корзину. – Возможно, это единственная причина, по которой я с удовольствием выполняю такие поручения тети Кэтрин. Рынок – это место, где представители всех рас и сословий гармонично сосуществуют.
– Не понимаю, как ты можешь говорить о гармонии применительно к этому суетливому и шумному скоплению людей, – возразил Реджи, отодвигая с пути мальчишку-мулата, торговца медными браслетами, нанизанными на его тонких руках, которыми он размахивал перед носом потенциальных покупателей.
Энни развеселилась и попыталась поднять настроение дяди: она остановила миленькую девчушку, торгующую бутоньерками, и купила для него маленький букетик, составленный из испанского жасмина, гвоздик и фиалок.
– Вот, возьми корзинку, дядя.
– Я счастлив сделать наконец то, что предлагал тебе целое утро. Но ты так же упряма, как твоя тетя… Что это? Что ты делаешь, Энни?
– Прикалываю бутоньерку тебе на лацкан. Может быть, вид цветов и их восхитительный запах помогут тебе немного развеселиться! – Она ласково похлопала его по руке и улыбнулась.
Реджи скептически скосил глаза на бутоньерку, но в следующий миг на его лице тоже появилась улыбка. Затем он приподнял лацкан и рассмотрел бутоньерку внимательнее.