Его сильные руки
Шрифт:
– Я не сделал ничего такого, чего бы не сделал любой порядочный человек в подобных обстоятельствах. Я не мог допустить, чтобы они схватили Ренара неожиданно, даже не дав ему возможности обороняться. К тому же я поддерживаю деятельность Ренара, поэтому не мог позволить, чтобы кучка алчных добровольцев убила его за презренное вознаграждение от властей.
– Насколько я знаю, вознаграждение не такое уж презренное, – заметила Энни, у которой уже начала ныть нижняя челюсть, так как слишком долго приходилось искусственно улыбаться. – А если эти
– Действительно, Джеффри. – Кэтрин поднялась с дивана. – Мужчины часто совершают бесчестные, неблаговидные поступки, чтобы утвердиться в этом мире.
Энни бросила на тетку удивленный взгляд. Казалось, Кэтрин понимает, что Джеффри лжет о том, что случилось прошлой ночью. Но это было невозможно, потому что Энни не обмолвилась ни словом ей или Реджи о том, что произошло на самом деле. Они знали лишь то, что ее ранили, когда она с Ренаром спасалась от погони. Кэтрин могла узнать правду только от самого Ренара, и больше ни от кого. Но это невероятно.
– Ну, слава Богу, я не прибегаю к таким низменным способам заработать на жизнь, – радостно улыбнулся Джеффри. – Хотя не удивлюсь, если эта статья принесет мне солидную прибавку к жалованью и впредь больше места на первой полосе. – Он снова нагнулся вперед. Его озабоченное лицо излучало такое самодовольство, что Энни с трудом удерживалась от того, чтобы не дать ему пощечину. – Когда-нибудь я стану владельцем газеты, Энни. Запомни мои слова. – И добавил доверительно: – Все девушки Нового Орлеана будут увиваться за мной. Ты не станешь ревновать?
Энни стиснула руки, чтобы не дать им воли, и изобразила лукавую улыбку.
– Полагаю, что все девушки Нового Орлеана станут увиваться за тобой гораздо раньше, как только прочтут твою статью. Ты ведь герой, Джеффри, не так ли? Такой же герой, как и Ренар. – Она понимала, что он всегда ждал от нее именно этих слов.
Он рассмеялся, в его голосе, позе, манерах чувствовалась маниакальная восторженность.
– Ты можешь в это поверить? – Его напор не ослабевал, потому что он хотел, чтобы им восхищались еще больше. – Ты веришь, что я действительно был там и мне посчастливилось стать частью удачной операции Ренара? Ведь это именно то, чего мы так давно и сильно хотели, Энни!
– Да, Джеффри, это действительно невероятно, – сказал Реджи, поднявшись со стула и медленно прохаживаясь по гостиной. По выражению его лица Энни не могла догадаться, о чем он думает. Он напустил на себя британскую чопорность, сквозь которую нельзя было пробиться и угадать его истинное душевное состояние. – Вот только непонятно, почему вы не хотите оставить нудную работу в редакции, где вам приходится сидеть за зарплату с девяти до пяти каждый день, и не начнете писать романы.
Смущение промелькнуло на лице Джеффри, но он быстро от него оправился.
– Романы – это вымысел, мистер Уэстон. Я предпочитаю драматические
– У вас действительно есть склонность к драматическим сюжетам, мистер Уиклифф, – сказал Реджи, растянув губы в неубедительной улыбке. – Однако боюсь, что ваша проникновенная проза утомила мою племянницу, Я думаю, вам лучше уйти.
– Да, я очень устала. У меня болит голова, – с готовностью подхватила Энни.
Джеффри решил выразить запоздалое сочувствие:
– Да, твоя тетя что-то говорила мне. Ты упала и стукнулась головой о шкаф, или что-то в этом роде?
Энни тихо рассмеялась и потрогала повязку, частично скрытую выпущенными на лоб прядями волос.
– Да, я очень неуклюжая. Я стукнулась головой о туалетный столик.
Джеффри поднялся, вынужденный откланяться, поскольку Реджи слишком очевидно хотел от него избавиться. Он поклонился и, взяв Энни за руку, страстно сжал ее в своей ладони. Ее пальцы были ледяными настолько, что не могли воспринять тепло, излучаемое Джеффри. Он поразился их холодности и неподатливости и нервно рассмеялся:
– Похоже, справедливо говорят, что наиболее часты несчастные случаи в быту. Поразительно, я сражался с бандитами, и на мне не осталось ни одного шрама, а вы поранились, сидя спокойно дома. Только вообразите?
– Ну, мое воображение напряжено до предела, – мило, но с оттенком стальной натянутости в голосе отозвалась Кэтрин. Она поднялась, тем самым ускорив прощание Джеффри.
При виде обоих покровителей Энни, нетерпеливо обступивших его, Джеффри благоразумно ретировался.
– В таком случае до свидания, – сказал он Энни. – Надеюсь, незаметный шрам не помешает тебе прийти в театр. В пятницу у Тэйлоров состоится бал. Мы увидимся там?
– Я не знаю, Джеффри, – с сомнением отозвалась Энни и взмахнула рукой на прощание. Она вправду не знала, станет ли показываться на людях в ближайшее время, но в одном была уверена наверняка: она не вынесет еще одного свидания наедине с Джеффри. Он утратил ее доверие. Их дружба окончена.
– Очень мило с вашей стороны, что вы зашли, Джеффри, – сказала Кэтрин, провожая его в холл.
Вскоре Энни услышала, как захлопнулась дверь, и тетя вернулась в гостиную. Пока она провожала Джеффри, Реджи неотступно был с Энни. Она все время чувствовала на себе его взгляд как нечто реально ощутимое. Кэтрин встала рядом с Реджи. Энни взглянула в лица своих обеспокоенных родственников, на которых отразилась тревога.
– Вы ведь знали, что он лжет, да? Поэтому пожалели меня и выставили его?
– Я сделал это с большим удовольствием, – сухо отозвался Реджи. – Я с самого начала мечтал о том, чтобы выкинуть его вон. Согласись, ты ведь разочаровалась в нем.
– Пожалуйста, не беспокойся обо мне, – ответила Энни. – Я переживу. – Сдерживая слезы, она улыбнулась. – Спасибо, дядя Реджи, за то, что ты не сказал: «Я ведь тебя предупреждал».
– Моя дорогая девочка, неужели ты думаешь, что я способен на такое?