Его сиятельство Каспар Фрай
Шрифт:
– Королева! Королева!
– пронеслось по рядам промокших пехотинцев, и они стали торопливо сметать с себя грязь и тину - ну как ее величество выглянет из окна, а они в таком непотребном виде. Нехорошо.
Наемники-рейтары, хоть и не являлись подданными Рембургов, отсалютовали мечами карете Анны Астурийской, а их сотник ухитрился поднять на дыбы уставшую лошадь, лишь бы как-то выделиться.
Филипп покосился на де Шермона, тот не сводил взгляда с занавески, надеясь увидеть королеву, если она выглянет поприветствовать сына.
– Ну
– Что, ваше величество?
Пойманный врасплох, де Шермон принялся разбирать лошади гриву.
– Ей уже пятьдесят лет, - еще тише добавил. Филипп.
– Я могу понять генерала Бьорна, у него никого нет и он в возрасте, но ведь ты молод, красив, у тебя прекрасное положение при дворе - ты лучший друг короля, де Шермон! Любая женщина упадет тебе в объятия.
– Мне не нужна любая… Ну то есть иногда они начинают надоедать. Вы же знаете, как прилипчивы эти графинечки с северо-востока, ваше величество.
– Да уж знаю, - улыбнулся Филипп.
На северо-востоке королевства земельные владения дворянства были небольшими, и дочки тамошних хозяев пускались на любые ухищрения, лишь бы попасть во дворец и найти себе богатого и влиятельного содержателя.
– Ваше величество, смотрите - гвардейцы из авангарда!
– указал на всадников один из майор-баронов.
Гвардейцы спускались к реке, поддерживая лазутчика, которого от скачки сильно растрясло.
– Что такое, кто это?
– строго спросил Филипп, выезжая навстречу.
– На дороге подобрали, ваше величество!
– прокричал гвардеец, вытирая перчаткой пот. Несмотря на начало весны, погода стояла летняя.
– Как подобрали? Ты кто?
Второй гвардеец открыл флягу и щедро полил голову раненого водой. Тот встряхнулся, словно собака, обдавая брызгами и короля, и де Шермона, но никто не стал обижаться, видно было, что дело нешуточное.
– Ваше величество! Не смогли мы пробиться - один я вырвался, остальных ангулемские порубили.
– Так ты лазутчик?
– начал понимать король. Уходившая на задание сотня состояла сплошь из добровольцев, отличных стрелков и крепких рубак, на которых он опирался в войне за трон, а этот - последний, был бледен и едва держался в седле, его рукав был окровавлен.
– Лазутчик, ваше величество, из сотни Рудгера.
– Почему не получилось - расскажи!
– Поначалу все было хорошо, мы и просеку в балке вырубили, чтобы пролететь как по тракту… Так и пролетели мимо заслонов… Шатер издалека было видно, и десяток гвардейцев, что пытались нас задержать, мы легко смяли. Потом за нас полусотня «зацепилась», да так терзать стали, что Рудгер крикнул, чтобы все, кто мог, к шатру скакали. Вот и прорвались десятка четыре… я-то еще раньше упал, но все видел. Наши из арбалетов ударили, но герцога гвардейцы пешие закрыли и эти, в шляпах…
– Гизгальдцы, - подсказал генерал Бьорн.
– Так точно! Многие ранеными попадали, но устояли и удар наших трех дюжин приняли. Как в стену, ваше величество… гвардейцы с пиками - в каре, не подступиться. Тут уже и конные в тыл ударили, и дело кончено было… Я подхватился да на попавшуюся лошадь прыгнул, со мной еще один ушел, по той же балке проскочили, но он на дорогу уже мертвый выехал.
– Генерал, распорядитесь, чтобы его в обоз отправили, к костоправам.
– Разумеется, ваше величество.
Король выбрался из седла и оставил лошадь конюшенному, де Шермон последовал его примеру.
– Жаль сотню, - признался Филипп.
– Люди были - один к одному, проворные.
– Гвардейцы Ангулемского оказались проворнее.
– То-то и оно.
– Король вздохнул, поправил ножны с тяжелым боевым мечом.
– А вот с графом Паристо вышло и с братьями фон Кордерами.
– Не всегда такое удается, - успокаивающим тоном произнес де Шермон и покосился на карету королевы.
Она остановилась шагах в пятидесяти, и подбежавший к окну лакей выслушивал какие-то распоряжения королевы.
– Мы разобьем его в открытом бою, ваше величество, у нас превосходство в силе.
– В этом я не сомневаюсь. Мои мысли уже далеко, за границами герцогства.
– Придет время, доберемся и далее, - согласился де Шермон.
– Может, и к дистанцерии руки протянем.
– Меня больше влечет юг, - признался Филипп.
– А столицу я думаю перенести в Ливен.
– Вы ведь грозились сжечь его, ваше величество, - усмехнулся де Шермон.
– Сжечь - это пустое. Ливен крупный и богатый город, хорошая опора для броска на юг… Хотя, будь у меня два Ливена, один бы я точно сжег.
Король резко обернулся и заметил, что де Шермон смотрит в сторону кареты королевы.
– Это невозможно, де Шермон! Ты поставил целью всерьез рассердить меня?
– Нет, ваше величество, вы же знаете, как я ценю ваше расположение, - с улыбкой ответил королевский приятель и низко поклонился.
– Ах мерзавец, - покачал головой тот и направился к лошадям. Армии следовало продолжать движение.
12
На восьмой день похода армия короля Филиппа прибыла к месту генерального сражения, его выбрала противная сторона. Войска герцога Ангулемского расположились вдоль прикрывавшей их тыл цепочки холмов, на которых стояли изготовившиеся к стрельбе метательные орудия.
До самого вечера Филипп вместе с генералом Бьорном и де Шермоном осматривали свои позиции - они были менее выгодны, нежели у противника, однако численное преимущество армии Филиппа было таким, что даже наличие у Ангулемского метательных орудий его не уравновешивало.
Оставив на позициях усиленных посты и лично проверив заготовленные для сигнальных костров дрова и деготь, король вернулся в лагерь и навестил королеву в ее шатре.
– Как вы устроились, ваше величество?
– спросил он, входя в покои матери.