Его сын
Шрифт:
Что он знает о блокировке Силы? Вроде, есть места, где этой самой Силы нет вообще. Затем, некоторые умельцы могут прятать свое в ней присутствие и прятать других, тот же Кеноби это прекрасно делал. Кеноби здесь нет, этот вариант отпадает. Может, это похититель постарался?
С сомнением покосившись в сторону импровизированной рубки, Люк неопределенно покачал головой. Почему-то в это не верилось.
Что еще? Вроде, есть странные волосатые ящерицы - иссаламири, которые
Ящериц нет.
Отпадает.
А это что такое?
Глаза, как приклееные, не могли оторваться от полки с непонятными фиговинами на ней.
Пирамидка.
Небольшая, навскидку - сантиметров десять-двенадцать в высоту. Черно-золотая. Кажущаяся странно тяжелой на вид. Металл и... камень? Вполне вероятно. Или часть поверхности зачернили. Странные символы, вызвавшие зуд в глазах.
Что-то заворочалось в памяти при ее виде. Что-то он такое когда-то видел... или читал? Читал. Это точно. И картинка была с чем-то похожим.
Воспоминания не спешили приходить, и Люк перевел взгляд на шар на подставке. Блестящий, серебристого цвета, словно не до конца разделенный на дольки апельсин и такого же размера. В верхней части лепестки гладкие, ниже - покрыты все теми же странными символами, от которых болят и слезятся глаза. Изнутри сияет алым светом, пульсирующим, словно он всключен и работает.
Ух ты... работает.
Интересно, а можно сделать что-то, что отключает-выключает Силу в определеном месте или на каком-то расстоянии?
Люк уже почти приготовился слезть и попытаться добраться до подозрительного шарика, как вдруг до него дошло. Он потрясенно замер, уставившись на пирамидку. Перед глазами пробегали строчки из той самой статьи о вселенной Звездных Войн, которую он когда-то прочитал, пытаясь хоть как-то разобраться в царящих там реалиях.
Ситхский голокрон.
Голокрон. Вот как это называется.
И там может быть чей-то дух. Или не дух? Слепок памяти или знания... в общем, что-то. Или кто-то. Тогда почему не вылезает наружу?
Мальчик неосознанно вжался в спинку дивана, прижимая к себе сумку. Все еще хуже, чем он думал. Ситхский голокрон. Значит... он покосился в сторону что-то напевающего под нос мужчины, чьи руки порхали над приборами. Не похож он на ситха. На наемника, это да. А на ситха... или это маскировка такая?
Корабль
Люк едва не скулил от напряжения и накатывающей истерики. Неопределенность ситуации просто убивала.
Толчок, корабль вздрогнул, гул двигателей стих.
Они прилетели.
Громила встал, довольно потянулся, поиграв впечатляющими мускулами, после чего весело гаркнул.
– Подъем, парень! Мы прилетели! Добро пожаловать в твой новый дом!
– Новый?
– процедил Люк сквозь зубы, напружинившись.
– Меня и старый вполне устраивал! Верни, откуда взял!
Громила весело заржал, хлопая себя ладонями по ляжкам.
– Малец! Ну ты даешь! Вернуть!
Он еще раз хохотнул и неожиданно посмотрел на Люка совершенно спокойными, холодными глазами.
– Нет. И это не обсуждается!
Когда тебя хватают за шкирку и тащат, как котенка, подмышкой, это очень неприятно и унизительно. Особенно, если противопоставить произволу нечего.
***
Вейдер сидел в медитационной камере, которую только что закончили ремонтировать, обдумывая рассказанное Мастером.
Банальный маячок... метка, которая только и может, что сигнализировать, жив отмеченный или нет. Поставленная за год до всех этих трагичных событий, практически выдохшаяся... одна из многих, поставленных тогда еще канцлером на своих соперников и союзников. Так, на всякий случай...
"Истец" висел на орбите, нервируя облеченных властью обитателей Татуина.
Расследование шло полным ходом, разведчики превосходно знали свое дело, перелопачивая скудную информацию и тщательно исследуя оставшиеся после похищения следы. Пока что, данные поступали неутешительные, но Вейдер держал себя в руках, не срывая свои злость и нетерпение на подчиненных. Этому очень способствовала фотография сына, зависшая в настоящий момент перед ним на уровне лица.
Шлем Вейдер снял, рассматривая изображение собственными глазами, не сквозь визоры маски.
Малыш улыбался, счастливо и беззаботно, как улыбаться могут только совсем маленькие дети и влюбленные, напоминая Вейдеру о прошлом. Неужели он тоже мог так улыбаться когда-то? Даже не верится...
В детстве он не был настолько счастлив, позднее... тоже. Только когда понял, что его чувства к Падме не безответны... и тогда, когда узнал, что она беременна, что через какое-то время их станет трое.
Да, тогда он тоже так улыбался...