Его Величество Флинт
Шрифт:
Агары пребывали в радостном неистовстве, их "спаситель" явился. Номскул громким свистом призвал к тишине.
— Заааааааааткнууууууутьсяяяяяяя! — проорал он, но никто его не слушал. Раздраженно нахмурившись, шаман выхватил из-за пояса свой красный кошель, и усиленно хлопнул по нему, посылая в воздух облачко пыли над головами агаров, которые замолчали, будто под действием волшбы.
— Видеть? — Номскул наградил Флинта щеголеватым видом. — Говорить тебе — это магия!
Он обернулся спиной к собравшимся.
— Мы планировать пир в честь коронации для… — его глаза забегали по сторонам, пока он обдумывал решение. — Как вас звать? — обратился он к Флинту и Периан. Те быстро назвались. — Пир, как можно скорее в Небесной Комнате для Его Величества Короля Фланца II и Королевы Перины! Я варить много еда, и все танцевать! — множество овражных гномов, словно лемминги, побежали прочь из комнаты, чтобы начать приготовления к предстоящим торжествам.
Хотя Периан даже рассмеялась на тем, как извратили ее имя, она насторожилась при упоминании о сваренной Номскулом еде. Она быстро оттянула Флинта в сторону.
— Надо сказать ему послать агаров на северные участки, чтобы они принесли какой-то сносной еды, а не из тех мусорных куч, на которые они обычно наведываются. Я могу сказать, что конкретно принести, и где это взять. — ее лицо прояснилось. — Скажи-ка, а может, им удастся отыскать и немного моховой травки, а?
— А разве набег на Торбардин не будет рискованным занятием? — спросил Флинт.
— Агары постоянно этим занимаются. — ответила Периан. — Я просто скажу им быть более избирательными.
Флинт посчитал ее предложение резонным и приказал Номскулу вырядить парочку овражных гномов на северные участки, снабдив их точными указаниями Периан.
Собственно, идея оказалась настолько хорошей, что он решил послать еще двух гномов, в этот раз — через "гротреска", как его называл Номскул, чтобы решить более важное дело: Базальт. Его племянник, должно быть, уже давно вернулся в Хиллоу, и, скорее всего, считал своего дядюшку безвременно ушедшим. От Номскула Флинт узнал наверняка, куда выходил грот из Отстойника — Харолисова гряда, возможно на расстоянии брошенного камня от Озера Каменного Молота. Флинт лично отобрал двух молодых херрнов по имени Кейнкер и Гарф, отдав им как можно более точные указания относительно того, где находится Хиллоу, а также общее описание Базальта.
Флинт запихнул в карман куртки Кейнкера поспешно намазюканную записку.
— Передайте это моему племяннику. — приказал он, отсылая их в дорогу. — Это сообщит ему, что я в безопасности. — на самом деле, он не питал иллюзорных надежд по поводу того, что им удастся, но попытаться стоило.
Заинтригованная возможным скорым появлением моховой травки, Периан даже позволила толпе фролин увлечь себя для подготовки к празднеству. Таким образом, Флинт, позаботившись о неотложных королевских делах, впал, наконец, в беспамятный сон.
Капли пота стали струйками стекать с висков Питрика, собираясь над губами. Толстый язык инстинктивно слизнул их, пока он склонялся над толстым томом, затянутым в кожу. Колдун сидел за резным гранитным столом, который вздымался прямо из пола его удобного кабинета за три ступени направо от главной комнаты. Слева от него, вздымались от пола до потолка полки с книгами, заполненные тяжелыми переплетенными книгами, потускневшими футлярами свитков, кувшинами с зубами, лоскутками меха. Там также завалялся череп гарпии, бивень клыкастого людоеда, пера для писания и бутылочки с чернилами, ногти с пальцев ног, пробирка, наполненная дыханием семи младенцев и другие высушенные ингредиенты. Полочки справа предназначались для бутылочек с необработанными компонентами всевозможных цветов, запахов и густоты, включая: железы жаб в фосфоресцирующей болотной воде, кровь золотого грифона, раскаленная докрасна лава, потовые железы медвежука, ртуть, слюна гигантского слизня, выпотрошенная девственная гремучая змея.
Питрик просмотрел последнюю страницу книги заклинаний, прослеживая слова мягким и мясистым кончиком указательного пальца. Нахмурившись, он захлопнул лежащую перед собой книгу и поднял глаза к пламени в камине.
Ему придется, видимо использовать свиток желаний. Чары для поднятия трупа, воскрешения мертвых, клонирования кого-то — все они требовали тела мертвеца, или хотя бы, его часть. Колдун также пытался оживить Периан насильно, а никто не мог после этого предсказать поведение новой формы умершего, а Периан в виде насекомого Питрику была не нужна. Кроме того, для этого тоже нужно было тело.
Полдня поисков привели гнома к самому простому из найденных решений. Никаких сложных, омерзительных или редких компонентов, не надо было запоминать никаких длинных магических формул, никакой пиротехники для охочих к развлечениям зевак. Редко когда желания не исполнялись — что-то всегда происходило — хотя заклинатели редко получали именно то, чего они желали. Это потому, что приводились в действие точные слова желания, а останавливаться, обдумывая точность произношения, было нельзя.
Желания также требовали огромной цены: от них заклинатель мгновенно старел на пять лет, в независимости от того, вызывал ли он тарелку каши, или возвращал из небытия фролин с волосами цвета меди. Но и это была малая цена за то, что Питрик считал целью всей своей жизни.
Колдун повернулся к полкам и начал поиски среди свитков, пока не нашел тот, что хотел: ветхий пергамент, помеченный потускневшими красными чернилами. Это было величайшее из тех сокровищ, что он обнаружил среди личных вещей своего учителя, после того, как отравил старого колдуна много лет тому назад. Питрик приберегал его для особого случая, и его пальцы все не решались дотронуться до него, пока, наконец, не потянули за атласную ленточку, стягивающую свиток. Ему следовало было точно произнести свое желание до того, как раскрыть свиток, высвобождая его огромную силу.
Засунув его под руку, он зашагал в том маленьком свободном пространстве, что окружало его стол, чтобы, наконец, остановиться перед очагом — боль в его ноге была на мгновение позабыта.
— Чего же я хочу на самом деле? — громко спросил он самого себя. — Я хочу ее живой, у себя в прислужниках, и такой же прекрасной, какой она была до того, как ее проглотил зверь. — он остановился, и его брови причудливо приподнялись вверх. — Я могу вернуть ее такой, которая была бы податливой, боготворящей меня! — он потряс головой. — Нет! Это была бы не та Периан, и свиток не стоил бы вызова, что бы приручить ее, насладиться ее ненавистью или моей властью над ней. А ведь это все, что является важным!