Его Величество Флинт
Шрифт:
В задней части крепости, остальные Тейвары с необузданной решимостью атаковали заколоченные окна. Они рубили доски на щепки и бросались в открывшиеся узкие отверстия. Но внутри комнаты-резервуара, Базальт и Хильди оказывали им не менее ожесточенный отпор. Как только извивающийся Тейвар пролезал сквозь узкое отверстие, его тут же накалывали на острия полдюжины гномов холмов. Вскоре, там уже образовались целые кучи поверженных врагов, что составляло Тейварам дополнительные заграждения.
Ворота были слабым местом всей системы обороны, хотя за ними уже ждал мощный отряд гномов холмов.
А потом, расползающиеся и трескающиеся створки стали заваливаться.
Флинт едва замечал тяжелый стук в ворота. Он держал в руках безвольное тело Периан. Она была без сознания, а ее дыхание было нечастым и слабым.
Он заручился поддержкой Фиделии и Руберика, чтобы перенести ее на склад, где попытался, как можно удобнее, устроить ее на соломенной кровати, среди одеял.
Руберик остался с ним. В оловянной кружечке, он принес немного воды, хотя Периан не была способна даже пить. Он неловко пристроился сбоку, не решаясь прерывать печаль Флинта, предлагая всю помощь, которую только мог предоставить.
Наконец, Флинт поднял глаза на своего брата, после того, как попытался остановить кровотечение, как только сам мог. В глубине души, он понимал, что уже сделал все, что мог.
Он встретил исполненный боли взгляд брата.
— Тебе лучше уходить отсюда. — хрипло сказал Флинт. — Я… сразу за тобой. — больше он не мог говорить и уронил голову, чтобы скрыть слезы.
— Мне жаль, Флинт. — ответил неприветливый фермер. Руберик устало зашаркал к двери.
Флинт обернулся к Периан. Она лежала перед ним, прекрасна, как никогда. Несколько завитков медных волос упали ей на лоб, но теперь, кожа под ними была такой бледной — такой ужасно бледной… А на такой же бледной шее Периан, Флинт заметил цепочку с осиновым листочком.
Неожиданно, ее глаза широко открылись, и сердце у Флинта едва не выпрыгнуло из груди. Она слабо улыбнулась ему, а ее ладошка слабо сжала его руку. Ее губы приоткрылись, но сил говорить уже не было.
— Моя Периан… — сказал Флинт, давясь слезами. Ее рука еще раз сжалась, разбивая ему сердце.
А потом, ее не стало… Флинт еще долго держал ее за руку, не обращая внимания на битву снаружи. Его горе угрожало разорвать его на части. Он чувствовал, будто ему больше никогда не захочется уходить или делать что-либо. Но когда хаос битвы достиг своего крещендо, его боль неожиданно изменилась, прожигая путь от сердца в самую душу. И когда он проходил все глубже, его горесть превращалась в злость, всепоглощающий, пылающий гнев, который, наконец, заставил его вернуться в битву и уничтожить тех, кто убил Периан.
Ворота в пивоварню раскололись и даже из здания, Флинт ощутил всю безотлагательность битвы. Он потянулся к секире, которую Периан вернула ему в Отстойнике, выругавшись от неожиданности, когда рукоятка обожгла его ладонь. Белое сияние Секиры Таркана стало алым, а сам металл напоминал раскаленный в кузнице брусок.
Не думая, Флинт окинул взглядом склад, обнаружив пару кожаных перчаток. Он натянул их на руки, а потом поднял мерцающее оружие. Ее острое, словно бритва, лезвие ровно сияло, готовое испить новую порцию. Флинт бросился к двери склада и распахнул ее, окидывая взором сцену полного бедлама посреди внутреннего двора.
Дерро пробили ворота тяжелым тараном, и теперь хлынули в образовавшийся пролом, где их встретила стойкая линия защиты гномов холмов.
— Питрик! — прокричал он, выбегая во двор. Сила его голоса заглушила грохот и он пронесся над несколькими горными гномами, включая и самого советника тана, который обернулся к нему.
— Выходи и сдохни! — бросил ему вызов Флинт. Он поднял над головой топор, и хоть его свет в предрассветной мгле слегка потух, он привлекал взгляд дерро, словно медальон гипнотизера.
— Огненный Горн! — выдохнул Питрик, какое-то время наблюдая за продвижением Флинта. А потом горбун схватил пять голов своего железного медальона, и из его магического талисмана пролился холодный синий свет.
— Будь проклята Реорксом твоя трусливая шкура! — Флинт во весь опор мчался к нему. Он знал, что ему никогда не добраться до Питрика до того, как он вызовет заклинание. Как ни странно, но страха перед собственной смертью он не ощущал, только непреодолимое чувство грусти, что столько смертей останутся не отмщенными.
Ухмылка Питрика — это было все, чем он наградил свою жертву, а потом прорычал отрывистый приказ своим чарам. Неожиданно, из его руки с шипением вылетела молния, взорвавшись перед Флинтом ореолом магической смерти. Гном холмов гневно взвыл, уклоняясь от приближающегося магического снаряда, но хода атаки не сбавил.
А потом, ярко сверкнула Секира Таркана, затмевая собой рассветные лучи, и заставив Питрика закрыть глаза и заверещать от боли. Топор сверкнул, когда во Флинта врезался заряд молнии, и неожиданно он исчез, необъяснимо погаснув. Что бы там ни случилось, Флинт туманно предполагал, что это как-то связано с Секирой.
— А теперь, сразимся, мразь! — выкрикнул Флинт с диким торжеством. Он не останавливался, чтобы поразмыслить — топор защитит его от магии Питрика!
На дороге появились и другие воины дерро. Неожиданно, один из них был отброшен Тибальтом. Рядом с Флинтом тут же оказался Руберик, отбивая назад еще одного защитника мудреца.
— Познакомься с моим топором, жалкий трус! — воскликнул король овражных гномов, когда между ним и Питриком стоял только один стражник. На него набросилась Фиделия, которая срезала его с одного удара.
— Гном холмов никогда не победит горного гнома, — сказал Питрик угрожающим и вызывающим тоном. Дрожа от страха и радостного нетерпения, Питрик, наконец, поднял свой топор, зная, что ему не удастся победить этого гнома холмов при помощи магии. Флинт поднял Секиру Таркана, и его оружие осветило внутренний дворик пивоварни.
Оба лидера непоколебимо скрестили клинки. Горбун был на удивление силен, и оба гнома едва удержались после такого совместного удара. Внутренний двор наполнил звенящий звук, и гном холмов получал какое-то дикое удовольствие от этой схватки.