Его выбор

Алмазная Анна

— Тогда я подойду к тебе, а ты прикажешь ей меня не трогать…

Рэми кивнул, хотя и понимал, что Жерл ошибался. Рэми не мог приказать. Он мог лишь попросить. Мысленно рассказать волчице, что Жерл хороший, что он никогда не обидит, а еще, что он справедливый и просто так не тронет. Надо только не нападать первым, и тогда все будет хорошо. Обязательно будет.

И волчица слушала. Понимала. Она лизнула Рэми в шею, успокаивая, и уверенно смотрела на подходящего Жерла. В желтых глазах ее появилось любопытство, а уши стали торчком, делая

ее морду похожей на щенячью, невинную.

— Как собака, — выдохнул один из дозорных. — Видят боги, она слушается его как собака!

— Магия? — спросил другой.

— Да какая тебе магия? Магию я бы почувствовал, а тут…

Жерл добрался до Рэми, не сводя с волчицы напряженного взгляда, подал мальчику палку, веревку и тихо произнес:

— Привяжи ее.

— Нет… ты отдашь ее старейшине. А он…

— Я выкуплю твоего зверя, обещаю, — уверил Жерл, — но сейчас ты сделаешь, как я сказал, и пойдешь со мной.

— Жерл…

— Рэми, посмотри на меня. — Он протянул Рэми палку. — Вставь ей палку в пасть. Хорошо...

Волчица дернулась и на миг Рэми испугался, подумав, что она не позволит себя неволить. Позволила.

— Теперь обвяжи морду веревкой, — едва слышно, спокойно продолжал Жерл. — Хорошо. Теперь возьмешь веревку, привяжешь волчицу к дереву и пойдешь со мной. Обогреешься, отдохнешь, смоешь с себя кровь, поешь. Обещаю, что после я тебя выслушаю. Обещаю, что, когда ты вернешься, она никуда не денется. Обещаю, что тебя не предам. Ты же знаешь? Ты же мне веришь, мальчик, правда?

Он протянул веревку, и на этот раз Рэми не нашел сил отказать. Он верил. И взгляду старшого, что никогда не обманывал, верил, и странному восхищению в глазах дозорных — верил. И тому, что волкодавы вместе с гончими скулили, прижимали уши и держались вдалеке, потому что боялись — верил.

Пальцы сжали веревку. Сильно, до боли. Никто Рэми не предаст. Здесь нет врагов. Ни одного. Здесь все свои, все родные. Взгляд старшого завораживал, уговаривал. Дозорные мягко положили на траву луки и начали ловить гончих и волкодавов, чтобы те не растерзали волчицы, сама волчица неподвижно ждала, тяжело дыша Рэми в ухо.

— Давай, мальчик, давай же, — прошептал старшой, и, не обращая более внимания на рычание зверя, протянул руку, коснувшись щеки Рэми. — Послушай меня. Доверься. Не бойся. Ты же меня не боишься? И она бояться не будет.

Рэми кивнул и перекинул конец веревки через шею волчицы.

— Не обману, — прошептал он в бархатные уши, затягивая узел. — Веришь?

Волчица обнюхала Жерла, будто запоминая его запах, примирительно и ободряюще ткнула Рэми мордой в щеку и даже не шевельнулась, когда старшой привязал второй конец веревки к одной из яблонь. Но стоило кому-то из дозорных подойти ближе, как на холке под ладонями Рэми вновь вздыбилась шерсть.

— Стойте, где стоите! — приказал Жерл. — Дайте мальчику отойти! Медленно, Рэми. Очень медленно, не теряя контакта со зверем, ты поднимешься и подойдешь ко мне.

Давай, мальчик… умница…

Рэми медленно встал, не спуская с волчицы напряженного взгляда. Он чувствовал, как катится по щекам пот, как дрожат руки и поднимается в душе страх. Он смотрел на волчицу, улыбался, отходил шаг за шагом к Жерлу и не верил, что еще миг назад обнимал зверя, гладил и не боялся, что белые клыки вонзятся ему в шею, вырывая кусок мяса. Еще миг назад он верил, что волчица ему подруга, а теперь… Рэми рванулся в Жерлу и вслед за ним полетело грозное рычание.

— Не стрелять! — вновь крикнул Жерл, перехватывая убегающего Рэми за пояс и прижимая к себе.

— Все, все, — шептал он, глядя, как мечется на привязи волчица, как рвется в лес, к свободе, и рычит отчаянно, а на ее отчаяние отвечают воем рвущиеся на привязях собаки. — Все закончилось.

Рэми вцепился в плащ Жерла и спрятал лицо в пахнущей лошадиным потом теплой ткани. Его била мелкая дрожь. Ничего не закончилось. И волчица вновь озверела, вновь плакала и рвалась на свободу, вновь не верила и жалела о том, что так легко дала обмануться. И Рэми сам не верил, что миг назад...

— Не все сразу, Рэми, — будто прочитав его мысли, сказал Жерл и, не переставая прижимать к себе волчонка, приказал дозорным: — Борзых на псарню. Волкодавов сегодня не выпускать. Яблоню срубить, забор проверить и починить, а то больно гостей у меня много. Старейшине за волчицу заплатите золотом, а сына его, — голос Жерла вновь стал ледяным, — прикажите хорошенько выпороть. Скажите, что еще раз в моем саду появится, собак на него спущу.

— Но… — начал было Рэми. — Почему?

— Потому что нос ты, небось, расквасил, когда от волчицы бежал, и это, — Жерл снял с куста лоскут одежды, — тоже ты потерял? Знаю, что не скажешь, но и за дурака меня не держи. Вел тебя так разукрасил, больше некому.

— Жерл, я прошу, — выдохнул Рэми, хватая старшого за рукав. — Не надо, не из-за меня!

Старшой лишь усмехнулся, взял волчонка за подбородок и заглянул ему в глаза. Все так же продолжая усмехаться, он холодно сказал:

— Знаешь, как тебя в деревне зовут? Моим щенком. Правильно зовут, потому что ты — под моей защитой. И когда избивают тебя, это значит — дерзят мне. А дерзости я не спущу никому. Потому, Рэми, если ты так любишь своих обидчиков, в следующий раз хорошенько подумай, прежде чем позволить себя тронуть хоть пальцем. Ты меня понял?

— Но… — замялся Рэми, опуская взгляд.

— Но что? В глаза мне смотри.

Рэми подчинился, сглотнул и решился:

— Если хочешь, чтобы я защищался, то научи.

— Научи чему? Держать в руках меч? Стрелять из лука? Хочешь выйти на тренировочный двор наравне с моими дозорными?

Рэми вновь отвел взгляд, поняв, что сморозил глупость. И действительно, тренироваться рядом с дозорными Жерла, на равных? Ему, рожанину? Да еще и слабому мальчишке? Глупо. Боги, как же глупо. И дерзко.