Его Высокоблагородие
Шрифт:
– Самуил Эныкович, где эти сявки могут сейчас быть?
– Я вам что, провидец? Уверяю, совсем нет, - сварливо хмыкнул повар и тут же, по своему обычаю, сменил гнев на милость.
– Но могу подумать. Машина не под парами, шаланда в дрейфе, значит, могу предположить, что на мостике никого нет. Тогда где эти шлемазлы? Где, где... П-фе... Конечно же, всем кагалом курвят Шмуклера на предмет лаве, которое он снял с пассажиров за спасение от красных.
– И много взял?
– не задать этот вопрос, я просто не мог.
– С меня пять тысяч, - угрюмо буркнул купец.
–
– А с Кази, шесть кусков, - тут же наябедничал еврей.
– Только французскими франками и британскими фунтами. Я слышал, как он жалился своей мадам, что Шмуклерович обобрал его до нитки.
– Где деньги передавали?
– На борту, а где же еще...
– повар ухмыльнулся.
– Как я понял, Шмуклер в фатерлянд больше возвращаться не собирается. Думаю, с остальных взято в примерных размерах. Вот только в какой валюте, увы, не знаю. Но уж точно, не теми смешными резанными бумажками. Изя ни за что не продешевит. Еще тот поц.
И тут же раздраженно отвел пальцем от себя ствол берданки, которым Доценко ненавязчиво тыкал его в бок.
– Я вас умоляю, уважаемый, уберите в сторону свой винт. Мне еще не хватало на старости лет схлопотать лишнюю дырку в моем драгоценном организме.
Купец с шумом втянул в себя воздух, показалось что он сейчас разорвет еврея на клочки, но любитель геологии поступил совсем иначе. Он просто сунул свою бердану Самуилу Эныковичу в руки, потом оглянулся по сторонам, и рывком выдрал внушительное неошкуренное березовое бревно, подпирающие какую-то трубу под потолком в коридоре. Тут же просветлел лицом и играючи взял деревину на перевес.
Вылитый Илья Муромец, етить...
Так и пошли воевать. В авангарде я - с почти дамской пукалкой, за мной купец с дубьем на плече, а арьергардным порядком следовал похожий на попугая Гошу еврейский кок с древней фузеей. Черт знает что и сбоку бантик.
Да-да, это как раз тот случай...
ГЛАВА 2
Черное море. Нейтральные воды. Пароход 'Димитрий'.
19 января по старому стилю. 1920 год. 23:30
Как ни странно, но мы без всяких приключений добрались почти до самой каюты хозяина парохода. Видимо, хреновы повстанцы так увлеклись, 'курвя' Шмуклеровича на лавундер, что абсолютно забили на предосторожности.
Как и что делать дальше, я даже себе не представлял. В любых вариантах развития событий расклады рисовались не в нашу пользу. Но...
– Тихо!..
– мне вдруг послышались какие-то странные звуки. А если быть точней, цокот дамских каблучков по деревянному полу. Еще одна пассажирка?
Словно догадавшись о моих мыслях, Вейсман энергично закивал.
– А ну стоять!
– за поворотом в основной коридор громыхнул хриплый голос, того самого рыжего фраера, что конвоировал меня.
– Куда намылилась? Ко мне иди, цыпа...
– Иду уже, иду...
– в ответ раздался хныкающий плаксивый женский голосок.
– Вы же меня не убьете? Ну пожалуйста...
– Это смотря, как себя вести будешь, - глумливо хохотнул парень.
– Ты смотри, пропустили в спешке такую красавицу...
Сразу после этих слов раздались два едва
Я осторожно выглянул и увидел в коридоре высокую стройную женщину в парчовом длинном халате, осторожно трогающую вышитой бисером меховой тапочкой, распростертое на полу неподвижное тело. На голове у нее был намотан массивный тюрбан из пушистого махрового полотенца, в правой руке она держала объемистую сумку, а в левой, поблескивал маленький никелированный пистолетик.
Вейсман вдруг громко чихнул - и в то же мгновение, меня взяли на прицел. Двигалась дама на удивление проворно.
– Свои...
– громко выдохнул я, на всякий случай отпрянув назад. С такой станется, влепит пулю и даже не спросит, как зовут.
– Свои говорю, опустите оружие.
– Свои, свои...
– подтвердил кок, с опаской высунув свой нос из-за угла.
– Я вас сегодня кормил суфле из кефали с раковыми шейками...
– Ой!
– обрадованно охнула женщина и причитая на ходу, стремительно метнулась к нам.
– Я уже шла в каюту из туалетной комнаты, а тут эти негодяи. Один... потом второй... Я так испугалась, так испугалась... К счастью, по чистой случайности в сумочке оказался мой Браунинг...
– Простите...
– я внимательно заглянул девушке в лицо.
– Так вы уже двух... того...
– Ага...
– дама истерично всхлипнула, несколько раз хлопнув длинными ресницами.
– Мне та-а-ак страшно. Вот...
– и вытащив из сумочки двумя пальцами еще один Смит-Вессон, протянула его мне.
Надо сказать, несмотря на текущие по щекам дорожки слез и припухшие веки, выглядела она очень симпатично. Смуглая кожа, большущие карие глаза, носик с едва заметной горбинкой, ярко очерченные алые губы, выпавший из-под тюрбана на висок волнистый иссиня-черный локон - к славянской крови примешивалась добрая толика кавказской, а возможно, даже латиноамериканской.
– Простите, - незнакомка вдруг очаровательно потупилась, успев оценивающе стрельнуть на меня глазами, - я не представилась. Княгиня Кетеван Орбелиани...
– Все потом, - я с трудом оторвал от нее взгляд, забрал револьвер и передал его Доценко.
– Присоединяйтесь. Без команды даже не вздумайте палить. И не шага в сторону.
Княгиня скорчила обиженную рожицу и пристроилась к нам в арьергард. Но замыкающей побыла недолго, потому что хитрый кок еврейской наружности, как бы невзначай совершил сложный замысловатый маневр и опять оказался позади всех.
Нет, в самом деле, черт знает, что. С более странной компанией, мне никогда не приходилось ходить на дело. Хотя, справедливости ради надо сказать, что я по жизни одиночка и почти всегда работаю один.
С трупа удалось разжиться почти новеньким 'солдатским' * наганом с полным барабаном и десятком патронов россыпью. Княгиня, как там ее, видимо с перепугу, влепила ему одну пулю прямо в глаз, а вторую в переносицу, так что, теперь рыжий выглядел не очень фотогенично.
'солдатский Наган' - модификация револьвера Нагана одинарного действия, требующая ручного взведения курка после каждого выстрела.