Его запретная малышка
Шрифт:
— Кто он? Кто посмел обидеть самую независимую и гордую девочку?
— Ты знаешь, папа наверняка рассказал.
— Владимир Сергеевич не любит болтать, ты знаешь.
— Преподаватель наш из университета, познакомились летом в деревне, он гостил у тётки, а потом встретились снова в городе. И он, как назло, оказался моим преподавателем.
Рома ничего не говорит и не спрашивает, просто ждет.
— Закрутилось как-то быстро, папа запретил, наговорил много чего, я не послушала, не поверила, обиделась, а
— Хм…интересно.
— Я напилась, проснулась у Анри, короче, спонтанные поступки с отсутствием мотивации теперь моя стихия.
— Хорошо, что не рассказала Даше, ей не надо нервничать, а то накрутит бог весть что, на разборки еще потянет.
— Да мне и самой не хочется никому рассказывать.
— Вы говорили?
— Нет.
— Но ты ведь разумная девочка, Маша, надо поговорить. Ты все решила за двоих, сделав выводы, как тебе кажется — правильные, не узнав от первоисточника, в чем проблема. Это как диагноз болезни: нельзя доверять одному доктору, даже двум нельзя.
— Мне страшно.
— А в этом платье идти на банкет не страшно?
— Нет, оно милое, правда?
— Ты стала старше. Мне нравится такая Машка.
— А мне не очень, раньше было проще, я не знала никакой любви, мне не было так больно.
— Ну, перестань, перестань, маленькая.
Роман подходит, разворачивает меня к себе, обнимает, гладит по плечам. Я снова плачу, не могу сдержать слезы — железная и стервозная Машка дала трещину.
Но теперь я точно уверена, что надо поговорить с Денисом, ну не забирать же мне документы из университета, еще доучиться надо. Но вот вопрос, захочет ли он говорить со мной после того репортажа?
— И еще: будь аккуратней на приёме и держись всегда на виду.
— А что случилось? — смотрю на Вершинина, он не будет предупреждать просто так, значит, на это есть причина.
— Пока ничего, если все будут вести себя правильно.
— Что вы задумали с папой? Что ты знаешь?
— О, вот сейчас вернулась наша Машка. Вытри сопли и соберись, платье оставь, оно крутое, до начала банкета два часа. А я пойду, оторву свою беременную жену от пирожков, а то придется повара везти с собой.
Проводила Вершинина взглядом, странный он какой-то, пожала плечами, взяла телефон, разблокировала номер Дениса. Начала набирать сообщение, но пальцы не слушались, удаляла раз пять, все было не то.
«Привет. Надо поговорить. Через три часа, банкетный зал ресторана “Астория”».
Не могу сказать точно, приедет Денис или нет, но я сделала шаг навстречу, хочу сама во всем разобраться и не хочу больше плакать.
Глава 36 Денис
— Ты специально не берешь телефон, когда я звоню, или сильно занят? Что с Евой? Вы разобрались, от кого она беременная?
Отец молчит,
— Денис, ты прости меня, дурака старого, точно бес попутал, да выпил тогда немного.
— Пап, мне все равно, вот не поверишь, но это так. Я хочу развода — и не потому, что моя блудливая жена забеременела не от меня, а потому, что я встретил другую девушку, люблю ее и хочу быть с ней.
Три дня только и делал, что думал о своей Машке, розы давно завяли, но я так и не смог их выбросить, большая часть шаров сдулась, но некоторые все еще висят под потолком, напоминая о наших проведенных вместе днях.
А еще у меня есть фото, всего одно, сделал его и сам не сказал своей малышке. Она на нем спит, чуть прикрыв грудь тонким одеялом, в волосах запутались лучи восходящего солнца, губы немного припухшие, на щеках румянец.
Красивая до дрожи.
Люблю ее, несмотря на поцелуй с французом. Больно, неприятно, ревную так, что готов разбить ему лицо. Но я ведь взрослый человек, я должен думать, а потом делать.
Сделала точно мне все это назло, маленькая еще, глупая, импульсивная девочка.
— Я очень рад за тебя, сын.
— Мне бы хотелось то же самое сказать о тебе, отец. Так что там с Евой?
— Плачет, говорит, что не понимает, как так вышло, что все еще любит тебя и сделала так, чтоб ты ревновал. То смеется, то впадает в грусть.
— Господи, да кому ты веришь? Это актриса, симулянтка чертова, я жил с ней два года и только недавно понял это. Не верь ни одному слову, возьми за руку и отведи в клинику, пусть сдаст анализы, может, она и не беременна.
— Но как же так? Она показывала справку.
— Папа, ты меня слышишь? Ты вообще помнишь, из-за чего вы развелись с мамой? Тогда такая же ушлая особа залезла тебе в постель, ты повелся, мать не простила. Сейчас происходит то же самое, только теперь эта мерзкая тварь хочет разругать нас, а потом она женит тебя на себе и отберет бизнес. Я никак не могу сейчас приехать, но я тебя прошу, будь твердым, хоть тебе это и трудно после приступа.
— Не считай меня таким уж дураком, я все понимаю и еще не страдаю слабоумием.
— Не страдаешь, а сам залез на молодую девку, зная, что она моя жена. Папа, как это вообще можно назвать? Ладно, на тему Евы и какой мой отец кретин, можно говорить часами, я устал, решай свою проблему, я подготовил и выслал новые бумаги на развод. Проследи, чтоб она их подписала.
Отключаюсь, чтоб не сказать много лишнего. Если Ева на самом деле беременна, это очень серьезно, но почему-то мне кажется, что она врет, вот чувствую это.
Встаю, смотрю в окно, допиваю холодный кофе. Снова думаю о Машке, душа сжимается в маленький комок от боли, потому что ее нет рядом.