Его жажда
Шрифт:
Как оргазм в руках мужчины.
— Марсель… — сводило мое горло судорогой. — Нам нельзя. Этого делать… Ты нарушаешь обещание.
— Я ничего не обещал. Единственная клятва — отыскать тебя и сделать своей. С кем бы ты ни была. И что бы ко мне ни чувствовала. Ненависть, призрение… Моя жажда все равно будет сильнее твоих "нет" и "нельзя". Твоих обид, твоих фальшивых слов, что я преступник. Что я сделал с тобой нечто ужасное, коварное, омерзительное. Ведь… — шептал он на ухо, обнимая меня за талию широкими ладонями, — то, что было между нами — это не ужасно. Это наоборот было шикарно. Я готов был отдать все, только бы снова тебя обнять. И поцеловать.
Он прикоснулся к моим губам.
Своими. Такими теплыми и влажными.
Этот поцелуй будил во мне то, что спало много лет. Я не чувствовала трепета уже давно. Он шел под руку с ужасом, что все это ошибка, опасность, превратно понятая судьба. И все равно я ловила каждое мгновение, терпела боль от царапин о небритое лицо. А он целовал меня с неистовой жаждой. Вжимал мою голову рукой, придерживая за затылок. Мы столько времени были врозь, и вот опять готовы раздеться.
Сделать это.
— Ты ненавидишь меня за тот поступок?
— Да. Я ненавижу тебя, Кэм. Мне хотелось тебя убить поначалу. Я всерьез об этом думал, мечтал. Планировал сбежать из тюрьмы, чтобы выйти и найти тебя. Взять подушку, задушить, пока все спят. Чтобы ты и не пикнула.
— Ты бы не смог, — смотрела я ему в глаза. Потому что понимала — он бы не смог этого сделать. Под маской убийцы скрывалась душа. Такая мне знакомая, родная душа.
Он бы не смог меня убить. Он никогда бы мне не причинил вреда.
Ведь он меня на самом деле…
— Я бы не смог. Ты права. Я бы не смог тебя убить.
— А что бы ты со мною сделал, если бы сбежал? И явился бы ко мне во тьме… ночью…
— Что бы я сделал? — спрашивал он хрипло. Так тихо и вкусно. Что я разомкнула губы, слушая его ответ. Хотела, чтобы он ответил поцелуем. — Я уже это делаю.
Марс бережно снимал с меня одежду.
Сначала кофту. Он стащил ее и бросил на пол.
Я была обнажена до лифчика. Меня ласкали руки, губы. Он кусал и целовал мою кожу, словно демон, искуситель. Было горячо, я покрылась потом. Хотелось вырваться и убежать. Но перед этим — тайно испытать все чувства. На которые способна пара в нашей шкуре. В роли двух больных на голову людей, которым не известно слово "норма". Ни мне. Ни ему. Уголовник и ведьма. Ромео и Джульетта. Бонни и Клайд, о которых никогда не снимут фильма, не напишут книги.
— Я ждала тебя все эти годы, — говорила я под градом поцелуев. — Я отрицала это, но все равно ждала. Просто обманывалась, кормила себя ложью. Хотела, чтобы ты пришел. И убил меня за тот поступок. Часто это представляла. Как ты приходишь, открываешь дверь и входишь в мою спальню с пистолетом.
— Прости, но это не пистолет. Это другой… ствол…
Он взял меня за руку, чтобы я коснулась ею твердого члена. Под одеждой.
Мою ладонь и его тело разделяла ткань, не более того. И мне уже хотелось расстегнуть ширинку, проникнуть туда пальцами, достать его наружу. Оценить немалый вес и длину, обхватить всей пятерней.
Прикоснуться языком.
Все происходило как впервые, самый первый раз. Но руки знали свое дело — все вернулось на круги своя, все опять на прежних местах.
Он — надо мной. А я — тону в его глазах. Его черных, глубоких как небо, глазах. И эти глаза говорили о многом. Я понимала все без слов. Я только хотела, чтобы он знал — я очень жалею, что не дала ему шанса. Уничтожила то, что было лучшим в моей жизни.
Вернее… Пыталась уничтожить. Была почти уверена, что уничтожу.
Но он не смог меня простить и выбросить из сердца. Не отпустил. И пронес это чувство через годы, через муки. Через боль и ненависть ко мне как человеку. Но эта ненависть — такая же, как и моя.
Она фальшива и порочна.
— Войди в меня. Прошу.
Марсель нетерпеливо снял с меня джинсы. Бросил их на пол, как и все остальное. Я была уже без лифчика. Без белья. Как и он сам. Наши тела обнажены и прекрасны, нас никто не видит, мы одни. Наедине друг с другом, как и много лет назад.
Он кладет меня на кровать. Целует губы, подбородок. Затем шею.
Заставляет сердце биться, как у лани под прицелом у охотника. Я понимаю, что он будет делать это дальше. Не оставит меня в покое, не позволит жить по-прежнему. Не оторвется сейчас от дела, не оставит меня одну.
И это хорошо.
Потому что я устала от одиночества. Закрыв его в тюрьме, я стала одинокой. И даже когда думала, что нашла кусочек счастья — маленькое, но такое настоящее счастье — оно ушло от меня. Растворилось. Будто и не было. Его у меня отняли, только подразнив.
И теперь он никогда не узнает об этом. О моем секрете пятилетней давности.
То, что было в прошлом, остается в прошлом. Я ловлю его движения сейчас. И больше ничего не надо.
— Я думал о тебе каждый день, проведенный в тюрьме.
Марс все еще ласкает меня языком в разных местах. Водит губами по шее, лижет плечи, руки. Соски. Моя грудь уже всецело в его власти. Он ее сжимает, гладит, покусывает, словно зверь — буквально пробует жертву на вкус. А я покорно жду своей участи. Ведь понимаю, что сбежать невозможно. Если волк тебя берет за горло, то сопротивляться бесполезно. Лучше согласиться с тем, что он сильнее.
Сама природа — сильнее. И она мною движет сейчас. Нами обоими. Ничто не появляется из ниоткуда. И точно также не исчезает бесследно. Все это было между нами всегда, и навсегда же и останется.
— Я об этом мечтала, Марсель, — дышу уже на самой грани. Практически стону от каждого касания. Он сводит меня с ума — этот миг. Мгновенье перед тем, как в меня погружается большой и твердый член мужчины. — О господи, Марс…
Наши губы сливаются. Мы прижимаемся друг к другу ртами, чтобы баловать язык партнера влагой и теплом, этим безудержным жаром. Его теперь так много. Он вокруг, обнимает меня и сжимает, он давит мне на губы, на живот, на плечи, на совесть и стыд. Но его не избежать. Ведь он уже во мне. Он у меня внутри.