Его желание
Шрифт:
— Привет! — восклицаю, выскакивая в подъезд и почти сбивая с ног Глеба.
— Привет! — улыбается он, перехватывая меня за талию. — Похвальное рвение на работу! — ехидно щурится и накрывает мои губы неожиданно нежным пробуждающим поцелуем.
— До конца рабочей недели придется поголодать, — разочарованно выдыхает Глеб, разрывая сплетение наших уст, — но в выходные мы улетаем… — Он запинается, скользит губами по моей щеке, прикусывает мочку уха, разгоняя по телу толпу ошалевших мурашек. — И не спрашивай, куда: все равно не отвечу.
Жаркое дыхание опаляет чувствительное местечко,
— А ты чертовски сексуально выглядишь в этом наряде! — подмечает Глеб, а я не могу понять, что это — издевка или… — Я теперь весь день буду думать лишь о том, что ты надела под все эти объемные тряпочки, — развеивает он мои сомнения и уверенно прижимает меня к зеркальной стене, как только за нами закрываются металлические дверцы. Жар крепких ладоней обжигает мою кожу, губы творят невероятный перформанс, гуляя по щекам, скулам, спускаясь на шею. Я задыхаюсь, взлетаю и тут же падаю в пропасть нестерпимо сладкого наслаждения. Цепляюсь непослушными пальцами за широкие каменные плечи, уплывая в пучину удовольствия, когда нахальные пальцы Глеба ныряют под пояс моих брюк, отодвигая в сторону кружевную преграду, умело ласкают ставшие чувственно влажными складочки, трут возбужденный клитор, и стон восторга вырывается у меня из пересохшего горла.
— Да, моя сладкая Заноза, — шепчет он мне на ухо, — вот так, моя хорошая, давай, кончи для меня красиво.
Порочные слова, пошлые действия и совершенно неподходящие место и время. Но мне так хорошо, что я хочу еще. Хочу встать на колени и подарить ему не менее яркое удовольствие.
— Потом, детка… — Жалящий поцелуй. — Я потерплю… пока. Но в выходные не жди пощады!
— Хорошо, — отвечаю я и прикусываю нижнюю губу, чувствуя, как щеки заливаются румянцем.
— Заноза… — стонет он, обхватывая мое лицо своими большими ладонями, смотрит мне в глаза и топит в омутах нерастраченного наслаждения. — Только ты так сносишь мне крышу, — выдыхает прямо в губы, — только ты так можешь — смущенно краснеть от скромного обещания, после того как феерично кончила на моих пальцах в общественном месте.
Я ничего не успеваю сказать: лифт дергается и плавно идет вниз. Видимо, Глеб, все же успел его «стопорнуть». Утыкаюсь носом в его грудь, молчу до самой парковки, и только устроившись на переднем пассажирском сиденье, пытаюсь выудить из Глеба хотя бы какую-то информацию о предстоящих выходных.
— Не пытайся, все равно не скажу. — Он загадочно улыбается, внимательно следя за дорогой.
Глава 35
*Ксения*
Оставшиеся до выходных рабочие дни пролетают в жутком цейтноте. Офис гудит, словно улей в разгар медоноса. Полный аврал, и сотрудники носятся из кабинета в кабинет с серьезными лицами и кипами бумаг, создавая хаотичность броуновского движения. Доводятся до логического завершения все необходимые документы, перепроверяются и корректируются планы, сметы и чертежи. Выводится на финишную прямую вся предыдущая работа по проекту. А виной всему подписание долгожданного и долгосрочного контракта на строительство сети гостиниц для одной из крупнейших отельных корпораций на побережье, как раз на том, куда Глеб совсем недавно планировал командировку, до форс-мажора на одной из стройплощадок.
Который день подряд я уезжаю из дома рано утром и возвращаюсь, когда сынишка уже сладко спит. Целую его в пухлую щечку, вдыхая любимый аромат, действующий лучше самого убойного успокоительного, и замертво валюсь в кровать. Ныряю в пучину благотворного сна без единого миража, чтобы под звон будильника вновь, с тихой улыбкой в душе, встречать новый день. Глеб, словно вышколенный водитель, точно в назначенный им же час стоит за дверью моей квартиры. Мы вместе уезжаем и вместе возвращаемся. Вот только в его квартиру я больше не поднимаюсь.
Наши жаркие поцелуи, наша страсть на грани фола обрываются в лифте, как только кабина останавливается на моем этаже.
— До завтра, — тихо, с придыханием произносит он, нежно проводя губами по моим, раскрытым.
— Спокойной ночи, — хрипло отвечаю я, не в силах оторваться от него, и наш поцелуй сокращает время разлуки еще минут на десять.
— Выходные будут жаркими, — загадочно обещает мне Глеб, с расстроенным рыком отстраняясь, и все же подталкивает меня к раскрывшимся дверцам.
Шаг из замкнутого пространства, пропитанного желанием, обещанием, предвкушением и чем-то еще, еле уловимым — тем, что разливает в душе сиропное удовольствие и туманит разум, мешая анализировать происходящее и вычленять скрытые намеки. Я смело отодвигаю все это на задний план и позволяю себе плыть по течению.
Вот и сегодня, стоит только нам сесть в припаркованный на подземной стоянке автомобиль, как моими губами, мыслями и телом завладевают так, что мир останавливается, и лишь затонированные стекла скрывают от немногочисленных автолюбителей, спешащих в столь ранний час за своими «железными конями», всю необузданность нашего утреннего приветствия.
— Ксень! — Спешный оклик вырывает меня из омута раздумий, и в приемную быстрым шагом заходит Станислав, перелистывая на ходу стопку бумаг. — Глеб у себя?
— Да, — киваю, и он, не дожидаясь разрешения или, хотя бы оповещения, проходит в кабинет.
Прикрывает за собой дверь так плотно, что, когда спустя несколько минут с легким щелчком включается селектор, я вздрагиваю от неожиданности и с непривычки щелкаю не на ту кнопку. Голос Глеба раскатом грома прокатывается по помещению, но что он говорит, абсолютно не понятно. Пытаюсь ответить, но вновь жму не туда, заполняя приемную противным механическим скрежетом.
— Заноза, выруби связь и зайди! — все же прорывается сквозь электронные помехи строгий приказ начальника.
С размаха жму на клавишу и окончательно отключаю устройство.
За непродолжительное время нашей совместной работы мы установили негласное правило: дверь всегда приоткрыта, и если Глебу Сергеевичу (а в стенах офиса — только так) что-то надо, он просто зовет меня.
— Так быстрее, — всегда улыбаясь, оправдывает он свои, как выражается Станислав, «колхозные» замашки.
— Я вас слушаю. — Стою на пороге, невольно любуясь шикарной картинкой.