Его желание
Шрифт:
Глеб подхватывает меня и, усевшись, опускает меня на себя. Теперь я сверху, и его жесткий рот накрывает мои соски.
Все еще возбужденный налитой член вновь таранит меня, но уже под другим углом. Пальцы Глеба ложатся на изнывающий клитор, потирают его, разгоняя по телу искры, зубы прикусывают сосок, язык обводит его.
— Давай, малыш, сама, — хрипит он, подаваясь бедрами.
И я ловлю наш общий ритм, сжимаю ладошками его широкие плечи, запрокидываю голову и, глядя в черноту летного неба, ловлю волну очередного оргазма.
Прихожу
— Э-э-э-э, нет, Заноза, никакого раскаяния. — Глеб словно чувствует то, что я хочу сползти с него пристыженной мышкой. Он поднимается, опускает меня на диван и быстро собирает разбросанные вещи. Словно несмышленую малышку, одевает меня, подхватывает на руки и несет к столу.
— Сейчас будет десерт. — И трется носом о мое ушко, разгоняя полчища мурашек по телу.
— Угу, — вздыхаю, оплетая руками его шею и пряча лицо в её изгибе.
Втягиваю носом любимый аромат, добавляя дурмана в кровь.
Глава 34
*Ксения*
— Иди. — Глеб легонько подталкивает меня на выход из кабины лифта, шлёпая ладонью по попе.
Поворачиваю голову и смотрю на него через плечо с выражением искреннего удивления. Запинаюсь, нерешительно делая шаг к раскрывающимся дверцам. В голове все еще туман, и ноги ватные, а по телу растекается сладкая нега, к тому же жутко тянет спать.
После того как Глеб доводит меня до двух — или все же трех? — да, точно — трех! — просто крышесносных оргазмов, мы возвращаемся к столу, и он так и не спускает меня с рук. Уверенно усаживается в плетеное кресло и устраивает мое размякшее тельце поудобнее на своих бедрах. В его крепких руках так безмятежно и надежно, что двигаться почти не хочется. Все, на что я способна в этот момент — только раскрывать рот, позволяя Глебу кормить меня сказочным десертом.
Лакомство неимоверно вкусное и взрывается на языке фейерверком сочных ароматов: сладкий шоколад нежно тает на языке, обволакивая его чуть приторной бархатностью, и тут же орошает брызгами фруктовой кислинки, расплывающейся по рту медовой спелостью. Млею, зажмурившись, и прошу еще.
Тихо посмеиваясь, мой искуситель подцепляет очередной кусочек спелого фрукта, обмакивает его в теплый шоколад и подносит к моему рту. Нарочно пачкая сладостью мои губы, целует их, слизывая все до последней капли.
А я лишь плавлюсь в его умелых руках, таю и наслаждаюсь. Забываю обо всем и даже в такси, по дороге домой ни о чем не думаю, только чувствую его губы на своих губах, его ладони под тонкой тканью топа на оголенной коже. Мурашки бегут по телу, голова кружится и заполняется туманом нарастающего упоения.
— Заноза! — Немного грозный рык возвращает меня к точке расставания. — Не провоцируй меня! — Он качает головой, чуть раздувая ноздри в рваном дыхании. — Иди домой спать. С утра зайду за тобой, поедем в офис вместе.
Я хочу что-то сказать, но язык заплетается, мысли путаются, и получается только качнуть головой. Шаг из кабины за пределы замкнутого пространства. Створки с металлическим лязгом закрываются, и я остаюсь одна, недоуменная, растерянная и… неудовлетворенная?
А как же продолжение?
Он наигрался? Так быстро?
Мне бы стоило радоваться, ведь теперь я могу быть свободна, но отчего-то грусть сжимает сердце, и у меня щиплет в глазах.
С трудом попадаю в замочную скважину, открываю дверь и почти не дыша захожу в квартиру. Стараюсь не шуметь и даже свет не включаю, на ощупь скидываю обувь, оставляю клатч на тумбочке, а затем на цыпочках иду в ванную комнату. Из меня словно разом выкачали все силы и эмоции, тяжесть усталости сковала мышцы. Через силу сбрасываю с себя одежду, словно змея в период линьки, и забираюсь под упругие струи душа.
В голове гудит, мысли скачут хаотическим безобразием, кусая душу злыми издевками, а по щекам ручьями бегут слезы. Что за дурацкая натура?! Мне бы радоваться быстрому избавлению от «ига» нахального начальства, собирать чемодан и вздохнуть с облегчением, что так быстро получила то, что желала.
А я?
Я, как истеричка, лью слезы, глотая горечь разочарования, и не нахожу себе оправдания.
Как оказалась в постели, даже вспомнить не могу, но просыпаюсь утром в коконе из смятых простыней, под противный писк будильника и довольный детский гулеж. Подхватываю Максика на руки, приподнимая над собой, целую, вдыхая любимый аромат, и радуюсь наступлению нового дня. Вот оно, мое лекарство от всех бед и разочарований, от несправедливости и жестокости этого мира, от разбитого сердца и…
— Ня-я-я-ям, — лыбится мое сокровище, пуская слюни и протягивая маленькие ладошки к моему лицу.
Мы вместе завтракаем, после чего также вместе принимаем водные процедуры: Макс в небольшом тазу, стоящем на дне душевой кабины, ведет морские баталии, я же умываюсь около раковины и наношу легкий деловой макияж, одним глазом следя за сынишкиными сражениями.
— Риш… — Вхожу в ее комнату с Максом на руках. — Он позавтракал и накупался, — сообщаю проснувшейся сестре, передавая ей довольный комочек счастья.
— Хорошо, — жмурится она и укладывает малыша рядом с собой, — значит, через полчасика он отрубится, и мы еще поспим.
— Я на связи, звони в любой момент, — напоминаю ей, целуя на прощание сынишку в лобик. — Отличного вам дня! Я убежала.
Прикрыв за собой дверь, перевожу дыхание и быстро иду в комнату. Сегодня облачусь в самый монашеский наряд: строгие брюки темно-синего цвета с завышенной талией, кремовую блузу, наглухо застегнутую под самое горло, и бесформенный пиджак модного сейчас размера «один на всех». Сбежать из дома раньше, чем за мною зайдет Глеб, я все же не решаюсь, поэтому, как примерная ученица, жду и подлетаю к двери сразу, как только раздается тихий стук.