Его
Шрифт:
Возможно, частично да, в его извращенных рассуждениях так и было, но эта навязчивая потребность заставила его желать ее, и неправильно было забирать ее из привычной жизни. Но как вразумить психа? Ведь Эйб именно им и был, верно? Ей хотелось верить, что он сошел с ума, и что она попала во власть безумца, но на самом деле он не причинил ей вреда… не в реальности. Он напугал ее, попытался заставить ее принять свою точку зрения, но пока она не будет готова принять все это и поймет, что так лучше, она будет его пленницей.
Он отстранился, и исходящий от него гнев заставил ее отступить на несколько шагов назад. Он тяжело дышал,
– Ты давишь на мои слабые места, потому что думаешь, что в безопасности от меня. – Эйб сделал шаг к ней, но отнюдь не его присутствие напугало ее. А то, как он говорил, медленно, так глубоко и с такой угрозой, что ее кровь застыла как лед. Он схватил бутылку виски, и на долю секунды Бетани подумала, что он ею ударит девушку. Эйб держал ее достаточно крепко, но это физическое представление явно было его способом позволить ей увидеть насилие, которое он проявлял, а еще то, что он обладал и самоконтролем. Она не понимала, откуда знала это, но она знала.
– Я уже устала бояться, Эйб.
Его ноздри раздувались, когда он вдыхал и выдыхал, и Бетани слышала, как мужчина скрипел зубами. Эйб повернулся и так сильно швырнул бутылку виски о стену гостиной, что Бетани не смогла сдержать удивленный вскрик и закрыла голову руками. Она смотрела, как янтарная жидкость и маленькие кусочки стекла скользили по стене. Эйб повернулся к ней быстрее, чем она смогла что-то понять, и, схватив ее за горло, прижал к столешнице. Теперь он душил ее, но когда его дикий взгляд скользнул к ее горлу, Эйб ослабил хватку и выдохнул.
– Я не из тех ублюдков в костюмах, которые будут улыбаться тебе и смотреть в другую сторону, Бетани. – Он подошел так близко, что она почувствовала, как его пропитанное алкоголем дыхание касается ее губ. Возможно, она могла бы списать свою смелость на то, что почувствовала, как тепло алкоголя движется по ее венам. Так или иначе, ситуация обострилась до опасного пика. И сейчас она имела дело с последствиями его гнева, который сама и вызвала.
Он отпустил ее с рычанием и начал ходить в нескольких футах от нее. Эйб был похож на животное в клетке, готовое к атаке, и Бетани уже задумывалась о том, что пора использовать свои выдуманные крылья. Она могла услышать звуки, которые издавал Эйб, от раненого животного, но не от человека. Бетани оглядела кухню в поисках чего-нибудь, что было бы можно использовать в качестве оружия, хотя она делала это всякий раз, когда он выходил из хижины, и уже знала, что ничего нет. Всего лишь несколько дешевых кастрюль и сковородок, пластиковой посуды и деревянных ложек, Эйб успешно защитил жилище от узников. Внезапно он остановился и посмотрел в ее сторону. Бетани видела, как он продолжал сжимать и разжимать кулаки, видела заживающие раны на костяшках пальцев от недавнего удара, и задалась вопросом, будет ли она следующей. А еще она видела, как эрекция натянула ткань его черных брюк-карго. Он был опасен и зол, и это ее заводило.
– Если ты собрался сделать это, то делай. – Бетани сглотнула. – Ты меня не напугаешь. – Это было явной ложью. И Эйб усмехнулся, но усмешка получилась высокомерной, из разряда тех, что говорили «я знаю, что ты обманываешь».
– Можешь повторять себе подобное, если от этого тебе становится легче… – Он подошел к ней ближе на шаг. – Давай, черт возьми, кричи так громко, как только сможешь. Но мы-то с тобой знаем правду. – Он оскалился, и Бетани начало неудержимо трясти, но это было не только из-за страха, который он вызывал внутри нее. Он возбуждал ее этой павлиньей демонстрацией высокомерия, доминирования и всеобъемлющего негодования.
– Пошел. Ты. Как на счет того, чтобы забыть прошлое и принять будущее? – Слова исходили из нее, как будто она была совершенно другим человеком, а не прикованной к стене узницей этого мужчины в данный момент. Он зарычал, да, именно зарычал на нее, а потом они слились в клубке конечностей, гневных поцелуев, вцепившись в волосы друг друга. Они оба были рьяными участниками: он тянул пряди ее волос до тех пор, пока боль не обожгла ее черепную коробку, но и она делала то же самое с ним. Его волосы были слишком короткими, чтобы их можно было по-настоящему дернуть, но Бетани царапала ногтями его голову, хваталась за них на затылке и мычала, когда он снова рычал и кусал ее губу.
– Опять, сука, дразнишь. – Он дернул ее голову назад, схватив за волосы так, что Бетани охнула. – Твое отношение скачет от горячего к холодному, от отстраненного к… этому. – Он посмотрел на ее губы, а затем снова завладел ими. – Мне следует наказать тебя, не прикасаясь к твоему телу, не показывая, как сильно я тебя хочу. – Второй рукой он потянулся, пока не схватил ее запястье. Эйб переместил руку вниз, пока она не оказалась между их телами и прямо над его членом. – Ты чувствуешь, что ты со мной делаешь? Ты просто дразнишь мой член. – Он сказал это так сердито, как будто хотел причинить ей боль за то, что она заставила его чувствовать.
Что ж, хорошо, потому что она хотела, чтобы ему было также больно, как и ей.
– Мне следовало бы отвести тебя в комнату и бросить на кровать. – Эйб отстранился, не отпуская ее волосы. – Следовало сорвать с тебя одежду, пока твое тело и гребаная душа не обнажатся для меня полностью. – Он запрокинул ее голову еще сильнее, пока слезы не потекли по ее щекам. Эйб наклонился и провел языком по ее левой щеке, а потом проделал то же самое с правой. Он слизывал ее слезы, проклиная каждый свой поступок и продолжая тереться членом о ее живот.
– Ты достал меня своими угрозами, мне надоело ходить на привязи как гребаное животное. – Бетани оскалилась на него, но когда Эйб зловеще рассмеялся, потеряла силы. – Ты не сможешь меня заставить, засранец.
– Ошибаешься, Бетани, и ты вот-вот поймешь, что все мои угрозы лишь для твоей безопасности. – Его рука все еще была в ее волосах, он развернулся и направился к тому месту, где замок цепи держал ее прикованной к стене. Эйб потянул ее за волосы, и Бетани, спотыкаясь, пошла вперед. Она не должна была возбудиться от этого или больного и унизительного обращения. Но она была возбуждена, боже, она была такой мокрой, и от этого ненавидела и желала его еще больше.