Эгоистка
Шрифт:
Я подошла к ней и встала за плечом, обратившись к её отражению.
– В следующий раз, когда Леона начнёт разучивать новую песню на гитаре, а Блэр потребует подпевать ей, Пенни на заднем плане будет выть, потому что девочки поют на тонах, понятных только собакам. В этот миг ты подумаешь: «Блин, как бы я хотела сбежать от всего этого на пять минут!» Так что спроси себя ещё раз, готова ли ты быть вдали от Леоны?
Это заставило её рассмеяться.
– Ладно, справедливо.
– Я присматривала за ней миллион раз до этого. У меня есть свой собственный ребёнок.
– Но ты также работаешь, – заметила она.
– Дани уже согласился присматривать за Леоной, когда я не смогу. Я всё ещё пытаюсь убедить его, что он должен взять Блэр.
– Я уверена, что он присмотрит за обеими девочками, если ты этого захочешь.
– Нет, я имею в виду, на постоянной основе. Я даже предложила скидку для друзей. Это гораздо лучше, чем если бы я отдала её в зоопарк. Но он почему-то всё время говорит, что вернёт её к назначенному времени.
Эшли снова фыркнула от смеха.
– Ты можешь звонить Леоне каждый день, если хочешь, но имей в виду, что это означает, что ты подвергнешь себя импровизированному концерту по телефону. Но, Эшли, с ней всё будет хорошо.
Я кивнула в сторону бикини, которое она всё ещё держала в руках.
– Примерь это. Посмотрим, не вызовет ли оно у Артура неконтролируемой вспышки желания.
– Ему не нужны стимулы, – проворчала она, но сняла красный купальник.
Ей удалось натянуть чёрное бикини.
Я сказала, что он ещё хуже, чем красный купальник, и посетовала, что нам придётся пойти в магазин и найти ей одно из платьев для старых леди, чтобы она не довела Артура до сердечного приступа.
– Ты такая стерва! – выругалась она, смеясь, когда развязывала бретельки своего бикини.
– Я не виновата, что ты так выглядишь, – легкомысленно ответила я. – Я также не виновата в том, что Артур собирается сойти с ума и заниматься с тобой сексом до тех пор, пока…
И, конечно, в этот момент кто-то распахнул дверь спальни Эшли.
– Мяч Пенни здесь? Девочки хотят… О Господи, Эшли!
– Когда-нибудь слышал о стуке? – язвительно спросила Эшли, не успев прикрыть свои сиськи до того, как лицо Дани покраснело.
– Как, блин, я должен был узнать, что ты голая? – пробормотал он.
– О, я не знаю, – Эшли натянула футболку. – Я имею в виду, ты мог бы считать, что я голая всегда, когда дверь закрыта, и тогда у тебя не было бы этой проблемы.
– Кэт была здесь с тобой, – ответил он, – почему я должен думать: о, моя сестра и её лучшая подруга в комнате! Лучше проверить, что ни одна из них не голая, прежде чем я войду?
– А предыдущий опыт? – подсказала я.
Ну, произошедшее было полезно в том смысле, что заставило меня рассмеяться. Когда он поднял голову, надменный взгляд раздражения не смог скрыть смущение на его лице.
Хмурый взгляд был его визитной карточкой.
С тёмными глазами и высокими скулами этот взгляд имел двойной успех – запугивал и в то же время привлекал девчонок, которые западали на типаж бунтаря и рок-звезды, способный разозлить их отцов.
Только в случае Дани это было правдой. Он вроде как рок-звезда. Или, по крайней мере, был ею, когда хмурый взгляд был его визитной карточкой.
Было странно говорить «в те времена» о парне, который совсем недавно стал достаточно взрослым, чтобы легально покупать себе алкоголь. Его звезда загорелась ярко, но сверкала недолго.
Ещё до того, как ему исполнился двадцать один год, у него был контракт на запись альбома и так много денег, что он не знал, что с ними делать.
Это означало, конечно, что он кутил и прогуливал большую часть этих денег, пока люди, цеплявшиеся за его звёздную силу, пускали ему в задницу столько дыма, что у него начинала пухнуть голова.
Ему едва исполнилось двадцать, когда всё рухнуло. Сочетание денег, наглости и присущего мальчикам этого возраста чувства непобедимого бессмертия, похоже, разозлило не того человека: Артура.
Да, того самого Артура.
Но в конце концов всё закончилось.
Артур хотел Эшли, Эшли хотела Артура. Дани в итоге получил приличную работу в студии Артура.
Эшли была на восемь лет старше Дани.
Она ушла из дома, когда ему было всего десять. Но когда через несколько лет он оказался на улице, она взяла его к себе, несмотря на то, что была матерью-одиночкой с маленьким ребёнком и пыталась свести концы с концами.
Как фотограф, она зарабатывала приличные деньги. Но примерно в то время Леона начала ходить в детский сад. Плюс на шее повис восемнадцатилетний брат-псевдосын-подражатель рок-звезды, который был на пороге большого прорыва. Дела стали идти туго.
К счастью, как раз в это время мой бывший муж начал выплачивать алименты, поэтому мы с Блэр смогли переехать в небольшой таунхаус через дорогу от Эшли. Дети оказались в одной группе детского сада.
Девочки объявили себя лучшими подругами, как только познакомились. Мы с Эшли объявили себя лучшими подругами, как только поняли, что обе тайком подливаем Bailey's в свои чашки с кофе. А остальное, как говорится, уже история.
– Ты поможешь мне создать портфолио? – спросила она меня, когда мы наблюдали за девочками в парке через пару недель после нашего знакомства.
– Конечно, – ответила я, – если ты действительно думаешь, что моё лицо поможет продать людям твои портретные навыки.
– Каким бы прекрасным оно ни было, я хочу фотографировать не твоё лицо.
Я фыркнула и сделала глоток горячего чая из своей дорожной кружки, пока девочки играли на перекладине.
– Что, ты хочешь сфотографировать мою задницу, или что-то в этом роде?
– Ага.
Я рассмеялась, но она была серьёзна.
– Я хочу начать делать будуарные фотографии. Я знаю, каково это – быть перед камерой. Знаю, как позировать, чтобы выглядеть наилучшим образом. На этом можно неплохо заработать. Но мне нужны фотографии кого-то, кроме меня.