Егор Молотков и сыпучая карта
Шрифт:
Когда все засобирались, бабушка тихонько поманила Егора:
– Поди сюда, молодой человек. Вы там чая попили, как я сказала?
Рядом с бабушкиной кроватью стоял столик на колесиках с прозрачным верхом. Бабушка шепталась с внуком, а сама водила пальцем по стеклу.
– Да, попили, – Егор следил за невидимыми узорами, которые оставлял на стекле бабушкин палец. – Бабуля, мы случайно сломали подставку для чая. Но там… Ничего ценного в ней нет. Всего лишь подставка.
– Вот как? – Бабушка задумалась. – Н-да, твой дед Семен был большой хитрец, а я старалась лишнего не спрашивать. Чем могла, я тебе помогла. Наверное, это все. Дальше ты должен сам.
– Мама, ты о чем? – робко осведомился Сергей Молотков.
– Твой сын знает, о чем. Верно, Егорушка? – Бабушка заговорщицки пожала внуку ладонь.
У младшего Молоткова вдруг пропал дар речи. Ему показалось, что язык стал очень большим и закупорил горло. Егор, не отрываясь, следил за бабушкиной правой рукой. Ее указательный палец вроде бы бесцельно ползал по стеклянному столику. Но мальчик не мог припомнить, чтобы бабушка хоть что-то делала просто так. Она никогда не разгадывала бестолковые кроссворды, не отвлекалась на сериалы и не читала дамские журналы. Бабушка очень его любила, но всегда вела себя строго и серьезно. И сейчас… она пыталась сказать внуку жестами что-то важное. Наверное, то, что не имела права сказать словами.
– Мама, ты лучше поспи, отдохни, – еще сильнее забеспокоился отец Егора. – Дома у тебя мы приберемся, новый замок я сегодня вставлю, все будет хорошо…
Егор слышал папин голос словно через толстое одеяло. Он, не отрываясь, смотрел на бабушкин палец.
Палец рисовал невидимый узор.
– Оля, я тебя навещу, если разрешишь? – Гайкин нежно поцеловал бабушке руку. – Я хотел спросить, ты какую машину продала?
– Разве это была машина? – отмахнулась бабушка. – Стыд и срам, только гараж занимала. Но Семен же упрямый был, не разрешал никому трогать…
– Постой-постой, – дедушка Гайкин тяжело опустился на край кровати, словно его не держали ноги. – Семен сумел сохранить свою «Победу»? Ту самую?
– Да, ту самую, – проворчала бабушка. – Столько лет гараж занимала, он никогда на ней не ездил.
– Кому ты продала машину? – сиплым голосом спросил Гайкин.
– Я разве помню? – пожала плечами бабушка. – Купчая где-то дома в папке лежит. Да она же впустую в гараже десять лет простояла.
– Это неважно, – отмахнулся Гайкин. – Я бы очень хотел найти этого человека.
– Вот ты спросил, и я вспомнила, – оживилась бабушка. – Кажись, это был какой-то знакомец Семена. Он мне сам позвонил и представился, но я имя позабыла…
Егор смотрел на бабушкин палец. Бабушка что-то отвечала Гайкину, а сама рисовала окружности. Егор уже видел этот узор. Только прежде он появлялся кусками.
Фрагмент – на тряпке, которую они с Лерой нашли в подставке для чайника.
Другая часть – на амулете, подаренном Лерой.
И еще какая-то…
На все сто мальчик не был уверен. Но, кажется, два переплетенных полумесяца, соединенные циркулем, он тоже встречал. Давно, но встречал. И еще в подвале, когда с директором школы считали кафель, Егор сказал себе, что уже видел эти закорючки.
– Егор, что с тобой? Поехали, я отвезу тебя домой, – папа взял сына за плечо.
– Сергей, позвольте я помогу вам с ремонтом двери, – предложил дедушка Гайкин. – В одиночку менять замок не всегда удобно. А у меня есть некоторый опыт.
Бабушкин палец замедлился и остановился. Теперь Ольга Сергеевна дружески шепталась с Лерой. Но Молотков уже не нуждался в рисунках на стекле.
– Папа, я поеду с вами, – заявил Егор. – Я… мне нужно кое-что проверить.
Глава двенадцатая,
в которой Лера Гайкина опять говорит загадками, Егор Молотков получает письмо от деда Молоткова, а мама встает на тропу войны
– Я тоже поеду с вами, – заявила Лера.
– Внученька, а с тебя сегодня не хватит приключений? – Дедушка поцеловал внучку в нос. Одну руку он держал постоянно за пазухой, не выпуская тяжелый кубик.
– Максим, лучше не оставляйте ее одну, – посоветовала бабушка.
– Ну тогда поехали, – засмеялся папа Егора. – Я смотрю, мы и так почти одна семья.
Егор тоже засмеялся, но про себя подумал, что было бы здорово иметь такого деда, как Гайкин. Конечно, думать так было нехорошо. Но дедушка Семен Молотков умер четыре года назад, и Егор понемножку стал его забывать. А родители мамы жили в столице. Они присылали Егору подарки и звали в гости, но все равно это было не то и не так. Вот Лере повезло, у нее сильный, веселый и молодой дед!
По пути папа заехал в строительный магазин, там купили новый замок и всякие полезные мелочи. Пока ехали, дедушка Гайкин окончательно подружился с папой, они заспорили о токарных станках, мостах и портовых кранах. В магазине и вообще по пути Егор вертел головой: ему все время мерещились мужчины в серых пальто и темных очках. Никого похожего на Нестора Альбертовича мальчик не приметил, но дважды ему показалось, что кто-то за ними следит. На парковке перед строительным супермаркетом какой-то высокий тощий человек быстро отступил за угол, едва Егор на него оглянулся.
– Куда ты смотришь? – спросила Лера.
– Просто так… показалось.
– Что ты задумал? – совсем тихо переспросила девочка.
– Просто забыл у бабушки одну вещь.
– Ох, Молотков, складно врать у тебя не получается, – Гайкина вздохнула, почти как учительница Нина Петровна. Но, когда Егора с таким вздохом вызывала классная, хотелось притвориться шлангом. А у Гайкиной получилось совсем не обидно. Егору впервые понравилось, когда его зовут по фамилии.
– Я тебе покажу, – пообещал он. – Но сперва скажи, что мы искали в подставке для чайника.
Гайкина покусала губу и задумчиво поглядела на него огромными светлыми глазами.
– Вот как? – обиделся Молотков. – Я тебе, значит, все докладывай, а у тебя от меня секреты?
– Мы искали ключ, – решилась Гайкина. – Мой дедушка считал, что у твоего дедушки мог сохраниться один ключ. Но уверен он не был…
– От чего ключ? – У Егора заныло в животе. – От какой двери?
– Двери бывают разные, – туманно объяснила Лера. – Давай потом поговорим, ладно?
Гайкина, хоть и храбрилась, за день очень устала и задремала на заднем сиденье. А Молотков-младший посматривал на нее и грустно думал, что, возможно, видит ее последний день…