Ехал грека через реку
Шрифт:
— Домашними делами? — ухмыльнулся он. — Да они целый день листают фейсбук.
— Дети — находка для шпиона. Выболтают все ваши тайны, — вздохнула Ася.
— Ева почти не разговаривает, — признался Адам. — Просто таращится на меня этими огромными глазами, как будто я собираюсь съесть её с потрохами.
— Она всегда была такой? Или что-то её расстроило?
— Её бросила мать. Полагаю, что это её адски расстроило, — сказал Адам сердито.
— Адски, — вдруг повторила Ева. — Адски.
— Для молчаливого ребенка, — заметил Димдим, — она очень ругачая. Садиковский психолог бы сказал, что у нас проблемы.
— Адский носок, адские трусы, адская пижама.
— Психолог? — заинтересовался Адам.
— Мы растим гения, — пояснила Ася со скепсисом. — Это требует определенной гибкости.
— Адский кот, адская собачка, адская птичка, адская коровка.
— Мама считает, что мне нужен психолог, а Ася с папой — нет. Но мне нравится. Там можно рисовать и говорить всякую ерунду.
— Как будто тебе кто-то запрещает рисовать в других местах!
— Адская зима, адское лето…
Адам шел чуть поодаль, и три голоса, которые говорили одновременно, слились в один гул.
Он с ума сойдет.
Но с психологом мысль была хороша.
Они с Евой пойдут на сеансы, где их научат быть отцом и дочерью.
Пока это получалось так себе.
Впрочем, за те несколько дней, что они жили вместе, сложно было привыкнуть друг к другу.
Но то, как Ева вцепилась в совершенно незнакомую тетку, наводило на грустные мысли.
Анастасия привела их в семейное кафе, которое располагалось на берегу реки, выбрав столик на террасе, где шумели волны и орали чайки.
— Обожаю это место, — сказала она, усаживаясь ближе к перилам и устраивая Еву у себя на коленях. Это у неё получилось удивительно естественно. Дима, сын Димы, сел рядом с ней и уткнулся в меню.
Адам приземлился напротив, наблюдая за тем, как Анастасия что-то прошептала Еве, пощекотала ей подбородок, и та засмеялась, съеживаясь.
— Я буду оладьи с колбасой и сыром, — решил мальчик.
— А мы с Евой… кашу? — спросила их новая знакомая.
Девочка затрясла головой.
— Творог? Запеканку? Пюре с сосиской? Правда? Дай детям волю, — Анастасия посмотрела на Адама, — они будут питаться одними макаронами, пельменями и сосисками.
— Понятия не имею, — ответил он, заказывая кофе и двойной омлет. — Я еще не разобрался в пищевых пристрастиях своей дочери.
— Я люблю борщ, — сообщил Димдим. — Он красный.
Себе Анастасия заказала огромную порцию капучино, но, сделав один глоток, вдруг скорчила жалобную мордочку и отставила его подальше.
— Не вкусно? — удивился Адам.
— Я вдруг вспомнила, что теперь мне положен кофе без кофеина. И безалкогольное
Эта женщина со своими круглыми щеками и плечами не была похожа на тех, кто сидит на диетах. У неё было удивительное выразительное лицо, все покрытое мелкими конопушками. Слишком широкий нос, широкие губы и густые русые брови над немного выпуклыми глазами.
Тяжелые веки, морщинки-лучики в уголках глаз, подвижная мимика.
— Звучит драматично, — отозвался Адам, поймав себя на том, что слишком внимательно её разглядывает. Наверное, это неприлично.
Она улыбнулась ему.
— Сегодня утром я узнала, что беременна, — сказала Анастасия так буднично, как будто говорила о погоде.
— Оу, — смешался Адам, не зная, как реагировать на такие заявления от незнакомок.
Димдим уставился на неё во все глаза.
— В твоем животе ребенок? — спросил он с любопытством первооткрывателя.
— Да, дорогой. Твой двоюродный братик или сестричка.
— Но ты же все равно будешь гулять со мной по воскресеньям?
— Я постараюсь.
— Но у тебя нет мужа!
— Это будет беспапный ребенок, — спокойно пояснила Анастасия.
— А мой ребенок безмамный, — зачем-то сказал Адам.
Ева наклонилась вперед и сосредоточенно стала сыпать на стол сахар из сахарницы. Получился красивый узор.
— Ева! — рявкнул Адам.
Лицо его дочери сморщилось, и она громогласно разревелась.
«А-а-а-а-а» — тянула девочка на одной ноте, словно выполняла утомительную работу.
К изумлению Адама, Анастасия только рассмеялась.
— Бээээ, — затянула она с той же интонацией.
Ева моргнула и замолчала.
Анастасия протянула ей салфетку.
— Теперь давай соберем сахар и отдадим его птичкам. Слышишь, как они кричат?
Ева посмотрела на чаек.
Потом стала неуклюже собирать салфеткой сахар в подставленное ей блюдечко.
— Я могу стать твоему ребенку двоюродным папой, — подумав, сказал Димдим. — Буду говорить ему «не балуйся» или «отстань». Ася совершенно не умеет ругаться, — сообщил он Адаму. — Её ребенок обязательно отобьется от рук.
— Это было бы прекрасно, — обрадовалась она. — Ты спасешь моего ребенка от рукоотбивательства. Подумать только, каким страшным человеком можно вырасти, если тебе никто не будет говорить «не балуйся» или «отстань».
Эта женщина так мягко подтрунивала над племянником и ловко обращалась с Евой, что Адам спросил:
— Кем вы работаете, Анастасия?
— Ася, — поправила она его с улыбкой-просьбой. — Еще несколько часов я — секретарь.
— А что случится через несколько часов?