Эхо чужих желаний
Шрифт:
Письмо пролежало на комоде два дня, прежде чем опустилось в почтовый ящик. Анджела запечатала конверт, и можно было не опасаться, что мать его вскроет. Старушка думала, что внутри обычное письмо и сложенные вчетверо фунтовые банкноты – на оплату мессы. Анджела почти надеялась, что письмо унесет ветер или что оно упадет и потеряется, поэтому его никогда не отправят.
Клэр О’Брайен, которая всегда пытливо оглядывалась по сторонам, заметила конверт.
– Можно я отнесу письмо отцу О’Харе на почту? – нетерпеливо спросила она. – Когда отправляешь письмо в Японию, чувствуешь себя кем-то очень важным.
– Хорошо, отнеси, – откликнулась мисс О’Хара странным голосом.
– Давайте посмотрим на глобус, чтобы узнать, сколько стран облетит письмо, прежде чем попадет к адресату, – предложила Клэр.
Ей нравилось доставать старый глобус, который скрипел, когда вращался.
– Давай, – сказала мисс О’Хара, но не сделала ни малейшего движения, чтобы передать девочке глобус, стоявший рядом.
– Можно мне? – смутилась Клэр.
– Что? Ах да. Давай посмотрим.
Анджела поставила глобус на стол, но не спешила его повернуть.
– Итак, письмо покинет Каслбей… – подсказала Клэр.
Мисс О’Хара встряхнулась.
– Это самая трудная часть его путешествия, – заметила она, приходя в себя. – Если оно вырвется из цепких рук миссис Конуэй и его не вскроют с помощью пара, значит худшее позади.
Клэр пришла в восторг оттого, что выслушала скандальные обвинения в адрес ужасной миссис Конуэй, ужасной матери воистину ужасной Берни Конуэй. Клэр выбрала для доставки письма в Японию западный маршрут через Атлантику в Новую Шотландию, где, как известно, приземлялись все ирландские самолеты. Она медленно перевезла письмо через все Соединенные Штаты, направляясь на Гавайи, а затем в Японию.
«Наверное, так его и доставят, – думала Клэр. – Чем меньше земли, тем меньше остановок».
Она поинтересовалась, может ли отправитель выбрать маршрут для письма? Мисс О’Хара покачала головой. Возможно, маршрут зависит от того, в какую сторону раньше вылетит самолет? Клэр посмотрела на мисс О’Хару, ожидая подтверждения своей гипотезы, и, к удивлению, заметила в глазах Анджелы слезы.
– Он скоро вернется домой? – сочувственно спросила девочка.
Клэр поняла, что бедная мисс О’Хара, должно быть, скучает по Шону и, возможно, при ней не следует без конца твердить о том, как далеко ее брат и как огромен мир вокруг. Вероятно, это было бестактно.
Крисси сказала, что Клэр ненормальная, потому что большой палец на ее ноге больше второго. Это обнаружилось, когда Крисси красила ногти на ногах и в спальне так сильно пахло лаком, что Клэр захотела открыть дверь.
– Нельзя этого сделать, – прошипела Крисси. – Все почувствуют запах.
– Но никто не увидит лак у тебя под носками. Какой в этом смысл? – недоумевала Клэр.
– Смысл в том, что я – взрослая, а не тупая дура, как ты, – объяснила Крисси.
Клэр пожала плечами. Разговаривать было бесполезно. Диалог всегда заканчивался утверждением, что Клэр – зануда, и это, казалось, служило первопричиной всего. Крисси насмехалась над младшей сестрой по любому поводу.
– У тебя ужасные волосы. Гладкие, как бумажный пакет.
– Я же не втираю в них средство для прочистки труб, как ты, – парировала Клэр.
– Вот видишь. Ты такая дура, что даже не можешь накрутить себе бигуди.
Тут же, без паузы, Крисси атаковала с другой стороны:
– У тебя даже нет подруг. Я вижу, как ты сидишь на игровой площадке, как ходишь в школу и обратно совсем одна. Даже у твоих гадких глупых одноклассниц есть хоть капля ума, они понимают, что с тобой дружить нельзя.
– У меня есть подруги! – крикнула Клэр.
– Кто? Назови хотя бы одну. К кому ты ходишь домой по вечерам? Ответь! Нет у тебя никого!
Клэр искренне желала, чтобы Кэт и Пегги приходили к Крисси не так часто. При них Клэр не могла войти в спальню, а внизу ее постоянно просили что-нибудь сделать.
– У меня много разных подруг. На уроке домоводства я дружу с Мариан, потому что мы занимаемся за одним столом, а еще я дружу с Джози Диллон, мы сидим с ней рядом в классе.
– Фу, Джози Диллон – толстая и противная.
– Она не виновата в этом.
– Ну конечно, она же вечно таскается с едой в своей толстой руке и что-то жует.
Сама Клэр считала Джози скучной – та, казалось, ничем не интересовалась, однако была безобидной, доброй и одинокой.
Ругая Джози, сестра корчила бесившие Клэр гримасы:
– Брр, Джози Диллон! Хотя с кем еще ты могла подружиться, кроме как с этой бледной жирной размазней.
– Она не размазня! А у твоей Кэт вообще в волосах гниды, об этом все в школе знают.
– Ну разве ты не мерзкая? – закричала Крисси. – Зачем говорить о людях такие гнусности? К тому же о Кэт, которая всегда хорошо к тебе относится.
– Она никогда не относилась ко мне хорошо. Все, что я от нее слышала, – это «Заткнись и проваливай!». Ты говоришь точно так же.
Крисси посмотрела на ноги Клэр:
– Выставь ступню вперед.
– Зачем? Не буду!
– Давай, всего на минутку.
– Ты намажешь мне ногти этой ужасной красной краской.
– Нет, я не стану переводить на тебя лак. Просто покажи ногу.
Клэр с подозрением свесила ступню с кровати, и Крисси осмотрела ее.
– Покажи другую, – велела старшая сестра, и младшая нервно выполнила просьбу.
Тогда Крисси заявила, что Клэр настоящий урод. Второй палец на ноге должен быть длиннее большого. Так было у Кэт и Пегги, так было у Крисси, у всех на пляже были такие ноги. Клэр пыталась возразить. Почему палец назвали большим, если он не самый большой?
– Ну-ну, – покачав головой, протянула Крисси.
Клэр испугалась.
– Я пойду спрошу у мамы, – сказала она, слезая с кровати, но Крисси толкнула сестру обратно.