Эхо драконьих крыл
Шрифт:
Глава 14РАКШАСЫ
Акхор
Днем я то и дело прислушивался к ней, но не получал ответа. Поначалу я не слишком беспокоился. Разве я не услышал бы ее шепот, даже самый тихий? Я знал, что она обратится ко мне, если я ей понадоблюсь; но меня удивляло, что она спит так долго, ведь исцеление, должно быть, уже завершено.
Совет шел не очень хорошо, однако мы с Шикраром сделали все, что могли, и теперь дело было за нашими сородичами. Им многое нужно было обсудить, и они не привыкли
Пока я ждал, когда они воззовут ко мне, чтобы обсудить что-то еще или вынести мне свое решение, я предавался размышлению о Ветрах. На этот раз я не услышал никаких голосов, чему был глубоко благодарен. Я позволил своей душе воспарить на крыльях Ветров, призвав мысли к спокойствию и порядку, чтобы путь мой был ясно виден мне.
Не поймите меня превратно: я вовсе не был намерен безоговорочно принять волю Совета, если бы, скажем, они потребовали лишить Ланен жизни, однако у меня было совсем немного времени, чтобы найти какое-нибудь более приемлемое решение. Это оказалось труднее, чем я предполагал, поскольку любой путь, похоже, означал в лучшем случае разрыв со своими сородичами, изгнание — как для меня, так и для Ланен. Но я надеялся, что время поможет нам с ней залечить эту рану.
На сердце у меня было тяжело, ибо я впервые по-настоящему задумался над тем, сколь коротким будет жизненный путь моей возлюбленной. Я с легкостью мог бы прожить пятьдесят лет в одиночестве, созерцая окружающий мир и размышляя. Многие из моих сородичей проводили в уединении не меньше времени, и это даже доставляло им удовольствие.
Через пятьдесят лет, в лучшем случае, Ланен будет в преклонном возрасте. Скорее всего, уже умрет… Из-за свойственного мне малодушия я не мог оставаться наедине с этой мыслью. Я покинул свой чертог и отправился к Рубежу, чтобы поговорить с Кейдрой.
Он, разумеется, был преисполнен радости, которую не могли заглушить никакие посторонние обязанности. Я сделал вид, что внимательно слушаю его, пока он распалялся передо мной, гордясь за свою Миражэй и пребывая в полном восторге от того, что обрел наследника. Если бы речь его была обращена только к этому, я бы вскоре утомился, однако он желал отдать честь и Ланен — не будучи близко знаком с нею, он с жадностью принялся слушать меня; я рассказывал ему о ней так, как не осмелился бы говорить больше ни с кем, даже с Шикраром.
Время шло, и вскоре день начал клониться к закату; я обнаружил, что взываю к ней все чаще и, не получая ответа, все больше и больше волнуюсь. Неужели к этому времени она еще не проснулась? С заходом солнца ветер переменился и начал дуть с юга, и в наползавших сумерках я вдруг почуял поблизости от нас слабый запах гедри. Кейдра тоже почувствовал его, и мы оба знали, что это не Ланен.
Через несколько мгновений в сумерках возле деревьев появилась чья-то фигура и, оглянувшись по сторонам, заспешила к месту встреч. Это была женщина, оказавшаяся меньше и смуглее моей дорогой возлюбленной, но двигалась она быстро и уверенно, несмотря на странно изогнутое тело. От нее не несло ракшасами, но глаза ее казались какими-то странными.
Подойдя к нам на расстояние лежачего древесного ствола, она позвала громким шепотом:
— Акор! Акор! Страж, ты тут? Ланен сказала, что мне следует искать тебя здесь.
Я выжидал. Она заговорила очень быстро, и я чувствовал, что ее одолевает страх:
— Акор, мне нужно поговорить с тобой. Акор! — потом она пробормотала, словно про себя: — Проклятье, как же двух других-то звать? Шикрэр вроде бы и Кэдра. Провалиться мне в Преисподнюю! Акор! — вновь позвала она, громче. — Акор, разрази тебя гром, Ланен сказала мне явиться сюда! Она в беде!
Сердце мое похолодело. Я тотчас же подступил к ней, нагнувшись как можно ближе, так что моя голова оказалась у самого ее лица.
— В какой беде?
Она взвизгнула и отскочила. Я не хотел ее пугать, но что сделано, то сделано; к тому же мне вдруг пришло в голову, что, подстегиваемая страхом передо мной, она постарается скорее выложить мне свои вести.
Я слегка отстранился, но продолжал смотреть ей в лицо.
— Я не причиню тебе вреда, детище гедри. Вы с Ланен друзья?
— Да. А ты?
Я подивился ее смелости.
— Я — Акхор, царь Большого рода, — сказал я величаво. — И я отдам свою жизнь, если понадобится, лишь бы защитить ее.
— Тогда сейчас самое время. Она в руках у Марика.
— Я-отнес ее к нему, чтобы он исцелил ее.
— Да, да, она уже вполне здорова. Но у него есть иные намерения насчет нее. Его заклинатель демонов, этот Кадеран, чем-то ее опоил или околдовал — или еще что, не знаю. Я видела ее: она прикована цепями в его хижине, а прямо перед ней, в каком-то локте от лица, — демон! Насколько я разобрала, он просто торчит там и подает знаки, когда она просыпается. Я слышала их разговор и совершенно уверена, что они готовят для нее кое-что похуже, когда станет совсем темно.
Я содрогнулся, словно ко мне в душу проникли холодные зимние ветры. Было уже и так почти темно.
Позади меня Кейдра негромко произнес, едва сдерживая гнев:
— Откуда тебе это известно? Туда что, всем открыт доступ, и каждому разрешается смотреть?
— Святая Владычица, да неужели вы думаете, что мы все такие негодяи? — вопросила она с ожесточением. Как все-таки быстро гедри сменяют страх на гнев! — Он держит ее взаперти: на дверях засовы, на окнах ставни. Если бы прочие листосборцы узнали об этом, они бы с него или шкуру спустили, или разбежались бы в ужасе. Я искала ее, поэтому и увидела ее — сквозь щель в ставнях.
— Похоже, ты подвергаешь себя опасности, решившись явиться к нам, — сказал он более сдержанно.
Ее голос тоже слегка подобрел, когда она ответила:
— Мне по сердцу эта девочка, и она верит вам, несмотря на все то, что с ней произошло. Если кто-то и может помочь ей противостоять демонам, это наверняка вы. Легенды гласят, что вы, драконы, заклятые враги ракшасов.
Я молчал из-за опасения, что в гневе могу опалить всю землю. Пламень бушевал во мне при мысли, что моя возлюбленная находится в окружении ракшасов. Припав к земле, я попытался говорить с посланницей сквозь зубы: